Или нет? Или тот, другой, отслоившийся Костик так и остался там навсегда?…
…Есть нормальное, логическое объяснение — там живёт мальчик, похожий на Костю. И он пристроился к группе именно на выходе из кафе. Может, они знакомы с Олесей. Или познакомились прямо там.
Но родители! Они за три часа не увидели, что это другой мальчик?!
Правда, он действительно очень похож, куртка из того же магазина, и хвостик этот на макушке…
Да, значит, тот мальчик потом махал Олесе, а не Косте.
Надо бы найти её и спросить. Но как? Кроме имени, мама о ней ничего не знает.
— Костик, вытащи всё из карманов, я стирку ставлю!
Костя сунул руку и достал из джинсов фантик, ржавую гайку, билет на паром и камень.
Стоп. Он хорошо помнит, что положил тогда в карман обычный камень, коричневый.
А этот какой-то удивительно лёгкий и…
Костя повертел его в руке, поднял повыше, посмотрел на солнце.
Просвечивает.
Да, всё можно объяснить логически. Придумать разгадку и мальчику-двойнику, и вылетевшим из жизни двум часам времени — задумался, бывает.
Но кто и когда положил в его карман этот корявый тёмно-матовый кусочек янтаря?…
Молчание
Гермомешок был странной формы; и Архип подумал — неужели гитара? Все-таки да, все-таки взяли! Хотя Ульяна говорила — берите, если она вам совсем больше не нужна. Промокнет, испортится… А если лодка перевернётся? Не перевернётся, ответил Терехов. Но гитара у него была хорошая, и он вроде бы решил не брать, пожалел инструмент.
А тут, когда стали грузиться в байдарки, Архип увидел — точно, гитара!
Обрадовался. Хотя, если честно, Архипу казалось, что вся эта романтика — петь песни у костра — осталась в прошлом, в юности его дедушки, когда лохматые очкарики-программисты пели там «Лыжи у печки стоят» и всё такое. Сейчас у людей в ушах совсем другая музыка, а Архип вообще предпочитает слушать подкасты. И петь он не умеет; но всё равно гитара — хорошо (интересно почему?).
Сам не мог понять: потом, когда уже вышли на воду, он всё оглядывался — как там она, надёжно ли привязали…
Гитара, как выяснилось, конечно, не тереховская, а какого-то незнакомого мужика. В походе слились две группы: свои — из класса — и незнакомая взрослая компания. Своих было нечётное число, и непарным оказался как раз Архип — его посадили в лодку с чужим Сергеем, бородатым немногословным мужиком лет сорока. Познакомились, Сергей забавно поднял бровь на «Архипа», пришлось пожать плечами — ну да, такие люди родители, ничего не поделаешь. Хотя сейчас своё имя ему уже начинало нравиться, Архип — это он, один такой на всю школу, а может, и на весь город.
Сергей двигался лениво, не спеша — однако их лодка довольно бодро вырвалась вперёд, пока, например, Терехова с Эриком носило то вправо, то влево.
Правда, когда Сергей бросил грести, Архип понял, что его собственные усилия почти ничего не стоят: они практически стояли на месте. «Не тяни на себя весло, а толкай», — лаконично объяснил Сергей. Архип попробовал — стало лучше. И очень хотелось испытать свои силы — парни вон справляются сами, хоть и приходится их ждать, а он тут, значит, за широкой спиной… То есть не за спиной, а впереди, конечно, — Сергей, как капитан, сидел сзади, управлял лодкой. Ладно… может, потом ещё поменяемся с другими, посмотрим.
В первый же вечер у костра Архип всё ждал: а гитара? И сам себе удивлялся — зачем, зачем тебе? Играть не умеешь, не поёшь, из музыкалки сбежал через месяц. Чего вдруг?
Наконец дождался: принесли, расчехлили, запели… ужас.
Реально вот эти «Лыжи у печки стоят», Архип не поверил своим ушам. При этом — ни слуха, ни голоса у хозяина гитары не было. Зато пел «с душой». Сергей подпевал, и другие вот эти взрослые мужики, и даже кто-то из наших — кажется, Тимур. И даже девочки. Ну нет.
Архип отошёл к реке, смотреть закат, но пение долетало и туда. Вернулся, налил непонятного чаю из котла (с комарами, с каким-то мусором — хорошо, темно и не видно, чего там они пьют).
Добавил сгущёнки — стало вкусно. Дома не понимал сгущёнку, а тут оценил. Тема! Придаёт смысл кипятку с непонятной заваркой. Ещё бы Терехов забрал гитару у этих странных взрослых людей, показал, как он здорово умеет, — и было бы вообще отлично. Но Терехов сидел рядом, методично макал хлеб в консервную банку из-под тушёнки (Архип бы никогда не смог такое есть) и за чавканьем деликатно скрывал свои музыкальные способности.