Энергичный, оперативный, обладающий большим военным опытом, он по-прежнему был поистине незаменимым помощником генерала Родимцева.
Появление Самчука было в равной мере приятным (я очень симпатизировал ему) и неожиданным.
- Еле догнал вас. Разворачивайте быстрее карты: новая задача, времени в обрез, - скороговоркой выпалил он, вытирая пот с запыленного, усталого лица.
- Как это "новая задача"? Какая? - недовольно спросил я. - Я только что уточнил командирам полков их действия на ночь, а вы говорите "новая задача"...
- Надо немедленно остановить продвижение вперед. Уловив на моем лице выражение недоумения, Самчук быстро пояснил:
- Я привез новый приказ командарма и указания генерала Родимцева. Вам предстоит сложный маневр.
Еще утром командарм требовал во что бы то ни стало повысить темпы наступления. А теперь вдруг приказ остановиться. Видно, произошло что-то серьезное. Недаром приехал полковник Самчук, а не кто-нибудь другой.
Полковник развернул карту. На ней рукой командарма ясно были определены задачи всем дивизиям нашего корпуса. Как и всегда, здесь все было предельно конкретно, в обычной манере Алексея Семеновича Жадова. Чтобы усилить нашу дивизию в предстоящих сражениях, нам придавался танковый батальон.
Оставалось только приступить к выполнению приказа командарма.
13-й гвардейской стрелковой дивизии предписывалось быстрым маневром вдоль шоссе и железной дороги Борисовка - Грайворон выдвинуться на Головчино, чтобы замкнуть кольцо окружения вокруг частей трех пехотных и двух танковых дивизий противника в районе Борисовки.
"Замкнуть кольцо окружения"! Это значит вместе с танкистами генерала Катукова, вместе с другими дивизиями нашей армии и соседней 6-й гвардейской и 27-й армий стоять насмерть, отрезать отступление немцам и уничтожить или пленить тысячи вражеских солдат.
Оценив обстановку, я решил посадить на танки 3-й батальон 39-го гвардейского стрелкового полка. Командирам этого передового отряда капитанам П. Мощенко и А. Морозу поставил задачу: овладеть с ходу станцией Хотмыжск и выйти к Головчино.
Я вызвал начальника штаба дивизии полковника Т. В. Бельского и, сообщив ему свое решение, приказал:
- Назначаю командный пункт в школе совхоза "Березовский", отдайте боевые распоряжения полкам, организуйте управление частями.
- А вы, Глеб Владимирович? - спросил Бельскнй.
- Решил выехать к командиру тридцать девятого полка подполковнику Шуру.
- Думаете, что там будут прорываться немцы?
- Безусловно.
Я не в первый раз уже поручал Тихону Владимировичу Бельскому самые ответственные и важные дела. И всегда был абсолютно спокоен за их выполнение. Полковник Бельский был прекрасный организатор и офицер весьма опытный. Мы успели за короткий срок хорошо узнать друг друга и испытывали искреннее взаимное уважение, что, впрочем, не мешало нам частенько спорить по отдельным тактическим вопросам, в которых полковник разбирался чрезвычайно глубоко и тонко.
Итак, я совершенно спокойно доверил полковнику Бельскому организацию управления боем и стал садиться в машину, чтобы ехать в 39-й полк. В это время ко мне подошел заместитель по политчасти полковник Михаил Михайлович Вавилов.
- Глеб Владимирович, вы можете хоть раз в жизни поосторожнее ехать?
- Почему это "раз в жизни", Михаил Михайлович? Я всегда осторожно езжу, ответил я, с удовольствием глядя на плотного черноволосого подтянутого Вавилова.
- Знаю я ваше "всегда", - проворчал он. - А кстати, сегодня у нас не "всегда", а такое дело, что мы, пожалуй, у немцев в тылу находимся. Сами понимаете.
Удивительный человек, подумал я, сам каждый день рискует жизнью, а другим никогда не забудет дать совет об осторожности. Впрочем, внимательность и чуткость Вавилова были абсолютно лишены какой-нибудь назидательности или навязчивости, так что к советам его охотно прислушивались все, в том числе и я.
Вообще, должен сказать, что мой замполит обладал многими замечательными качествами. Он отличался большой партийной принципиальностью, честностью, которые снискали ему всеобщее уважение. Все его замечания, порой резкие и даже несколько прямолинейные, дышали таким искренним желанием помочь человеку, что обижаться на него было невозможно.
Полк А. К. Шура ушел вперед километров на десять - двенадцать. Когда я отправился догонять его, было уже часов семь вечера. Полку уже в кромешной темноте предстояло проделать сложный маневр. Он вышел на заданный рубеж только около полуночи. В первую очередь перехватили дорогу, сосредоточив там основные силы артиллерии и приданного полку танкового батальона.
Командный пункт полка разместился в маленькой хате на краю деревни. Прямо под окнами хаты начинался крутой склон глубокого и длинного оврага.
Участок обороны полка был довольно широк, километров восемь по фронту. В непосредственном распоряжении самого Шура осталась одна рота автоматчиков и полковая батарея. Говорю обо всем этом так подробно, потому что именно здесь вскоре разыгрались поистине драматические события.
Я связался по радио с Бельским.
- Доложите обстановку.
- Все части закончили обходной маневр и заняли оборону на рубеже высота тысяча девятьсот восемнадцать, Березовка, южная окраина Головчино, товарищ комдив. Соседи атаковали Борисовку с востока и юга.
...Ночь становилась все гуще. Впереди, там, где, как предполагали мы, находились окруженные нами фашисты, вспыхивали осветительные ракеты, слышалась стрекотня перестрелки. Ночь изменяла представления о расстоянии. Перестрелка казалась совсем близкой.
Совершенно неожиданно сильная стрельба началась там, где должен был находиться штаб нашей дивизии.
- Персюк! - приказал я радисту. - Немедленно вызовите штаб.
Радист припал к аппарату.
- Ну как?
- Никто не отвечает, товарищ генерал.
- Вызывайте еще.
Наконец ответил радист полковника Бельского. Я подошел к рации.
- Доложите обстановку. Что у вас там случилось?
- Сижу в школе. Кругом идет страшная стрельба. Сам ничего не вижу и, что делается, понять не могу, - взволнованно ответил радист.
- Где полковник Бельский? Где другие офицеры штаба?
- Все с оружием в руках воюют с немцами, товарищ генерал!
Пока я говорил по рации, бой разгорелся по всему фронту наспех занятой дивизией обороны. Командиры полков и батальонов, вызванные мною по радио, давали самые неясные сведения. Плотная ночная темнота делала невозможным наблюдение за полем боя.
Посланные разведчики в самых неожиданных местах сталкивались с поспешно и в беспорядке отходящими гитлеровцами и неизбежно втягивались в бой.
Для противника обстановка, видимо, тоже была неясной. Он пытался уточнить ее с помощью осветительных ракет. То зеленоватые, то ослепительно белые, они висели в черном небе по всему рубежу нашей обороны.
Можно было ожидать, что к рассвету фашисты поймут, что они находятся в окружении. Тогда бой примет более организованный и ожесточенный характер.
По нашим сведениям, в кольце окружения находились и остатки 19-й танковой дивизии, которой командовал генерал-лейтенант Шмидт. Действия его танков "тигр" представляли для нас серьезную опасность.
Что происходило на командном пункте дивизии в школе совхоза "Березовский", я по-прежнему не знал. Но перестрелка там не утихала ни на минуту.
- Товарищ генерал, вас вызывает полковник Бельский! - вдруг доложил радист. Я подбежал к рации.
- Товарищ генерал, - спокойно заговорил Тихон Владимирович, - докладываю обстановку. Бой заканчивается. Поначалу фашисты имели перевес. Нас выручил подошедший резерв - учебный батальон капитана Чванкина. В рукопашной схватке большая часть фашистов перебита, остальные взяты в плен.
- Есть среди них офицеры?
- Много.
- Немедленно допросить старших по званию.
- Их уже допрашивают. Батальон Чванкина организует оборону штаба и охрану пленных.
После допроса пленных картина ночных событий прояснилось. Оказалось, что командир 19-й танковой дивизии генерал-лейтенант Шмидт так же, как и я, назначил командный пункт в школе совхоза "Березовский". Наш штаб пришел туда часа на три раньше и встретил прибывший позже штаб Шмидта.