Статья 9 Устава Токийского трибунала определила, что официальным языком процесса является английский, а также язык подсудимых, то есть японский. И в этом вопросе не был соблюден принцип равноправия стран, учредивших трибунал.
Наши представители на процессе вспоминали такую историю. Когда обвинитель от Франции Онето попытался предоставить доказательства на французском языке, он был остановлен председательствующим Уэббом, запретившим ему продолжать выступление. Дело дошло до того, что Онето покинул зал заседания. Уэбб принял решение: либо Онето извинится, либо будет привлечен к ответственности за оскорбление суда (по англо-американскому праву подобные вопросы председательствующий мог решать единолично). Онето пришлось извиниться, после чего Уэбб признал инцидент исчерпанным и разрешил обвинителю пользоваться французским языком, но только для вводных фраз, которые предшествуют оглашению письменных доказательств на английском языке. В дальнейшем Онето всякий раз перед представлением нового доказательства произносил одну или две трафаретные фразы примерно такого содержания: «Сейчас мы представим суду такой-то документ, которым постараемся доказать то-то и то-то». Затем он уступал место американцу, который уже на английском языке зачитывал представляемое доказательство.
Советские обвинители не пожелали принять такую унизительную процедуру. Они заявили о своем праве выступать и оглашать доказательства на русском языке, обязавшись обеспечить параллельный перевод документов на английский и японский языки. Вокруг этого требования разгорелась нешуточная борьба. Адвокаты, и американские и японские, активно выступали против, утверждая, что это принесет ущерб обвиняемым и помешает обеспечить справедливость суда… В итоге дискуссии трибунал большинством голосов принял примирительный документ.
АРХИВ ТОКИЙСКОГО ТРИБУНАЛА
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
об удовлетворении ходатайства обвинения о проведении фазы процесса от Союза Советских Социалистических Республик на русском языке
Трибунал заслушал сего 4 октября 1946 г. на открытом заседании суда для дальнейшего рассмотрения ходатайство Обвинения о том, чтобы Трибунал разрешил проводить и представлять ту фазу процесса, которая касается Союза Советских Социалистических Республик, на русском языке <…>
Вступительное заявление и все комментарии к доказательствам, представляемым Трибуналу, будут зачитываться на русском языке. Они должны быть заранее написаны и переведены на английский язык. Соответствующие тексты заблаговременно передаются переводчикам, так что одновременный перевод на английский и японский языки, а также передача его по звуковой системе в зале суда будут обеспечены.
Документы или выдержки из них, предъявляемые и принимаемые в качестве доказательства и зачитываемые для стенограммы, должны предоставляться таким же образом и в таком же порядке, как указано в параграфе 1.
Допрос русских свидетелей будет проводиться на русском языке с синхронным переводом вопросов и ответов на японский и на английский языки.
Предъявление и зачитывание аффидевитов японских свидетелей вместо прямого допроса предполагается проводить таким же образом, как и зачитывание документов вообще.
Замечания председателя и возражения защиты будут переводиться на русский. Соответственно, ответы обвинителя на возражения защиты и разъяснения обвинителя по поводу замечаний председателя должны одновременно переводиться на английский и японский.
Трибунал, заслушав дальнейшие аргументы обвинителя и полностью ознакомившись с данным вопросом, решением большинства судей Трибунала постановляет: Приведенное ходатайство удовлетворить, за исключением параграфа 5 <…> Ходатайство обвинения об употреблении русского языка в этих случаях отклоняется.
Такое решение трибунала устраивало советскую сторону, так как оно не нарушало Устав и не затягивало процесс. Но, как видно, это решение досталось нелегко, за него пришлось бороться.
Еще один пример различия двух уставов.
Устав Нюрнбергского процесса предусматривал право суда вынести постановление о конфискации у осужденного награбленного имущества. Известно, что Токийский трибунал не воспользовался этим правом, однако его Устав и не предусматривал возможности конфискации имущества главных японских военных преступников, хотя многие из них нажили несметные богатства в результате совершенных преступлений.