Капитан снова повернулся к Дерриоку.
— Поспите, Дерриок, — сказал он мягко. — Мы попробуем еще раз, когда вам станет лучше.
Трудно было решить, расслышал ли раненый эти слова, однако его лицо, казалось, стало спокойнее.
— Я останусь с ним, — предложил Колрак. — Я вас позову, Уайк.
— Нет, мы будем дежурить вместе. Хорошо?
Священник кивнул.
— Всем остальным — отдыхать, — распорядился Уайк. — Вам надо набраться сил для дальнейшего.
В разбитой рубке осталось трое. Уайк и Колрак погасили фонарики. В темноте раздавалось затрудненное дыхание Дерриока, наполняя тишину.
— Надеюсь, он проснется, — прошептал вдруг Колрак. — Если бы я знал, что поступил правильно!
— Как следует помолитесь об этом! — ответил капитан.
10
Антрополог спал уже восемь часов. Внутри корабля становилось все холоднее и холоднее, и Колрак накрыл Дерриока одеялом, а из другого одеяла соорудил нечто вроде подушки. Дерриок больше не стонал. Если бы не быстрое прерывистое дыхание, его можно было бы принять за мертвеца.
Через восемь часов они ввели ему внутривенно питательную смесь. Раствор глюкозы стекал по каплям через резиновую трубочку, и Дерриоку это как будто пошло на пользу. Во всяком случае, внутреннее кровотечение, очевидно, прекратилось.
Но он не просыпался.
Теперь необходимо было подумать о похоронах Сейехи — заморозить его тело они не могли. Арвон и Хафидж на всякий случай надели маски, хотя уже не сомневались, что наружный воздух для них безвреден, и вышли из корабля. Неподалеку от него они вырыли неглубокую могилу и опустили в нее тело Сейехи.
Нлезин вызвался посидеть около Дерриока, и Колрак с капитаном вышли вслед за остальными, чтобы произнести над Сейехи слова, которые принято говорить, когда смерть уносит товарища.
Была ночь, но после мрака внутри корабля звездный свет казался ярким, живым и дружелюбным. В вышине висел серебряный полумесяц, окутывая окрестности серовато-призрачным покровом. Кругом лежала открытая равнина и холодный ветер пронизывал насквозь.
Нигде не было заметно никаких признаков жизни.
Колрак твердо и уверенно прочитал заупокойную молитву, но его голос терялся среди просторов, залитых лунным светом. Уайк сказал то, что мог сказать, а затем земля навеки поглотила Сейехи.
— Он проделал длинный путь, чтобы умереть здесь, — проговорил Арвон.
Теперь, когда Сейехи действительно не стало, когда земля скрыла его от их глаз, они внезапно почувствовали боль утраты. Шок, вызванный катастрофой, прошел, и они вдруг поняли, что смерть совсем рядом, а родина и друзья бесконечно далеки.
Трудно было привыкнуть к мысли, что Сейехи никогда больше не вернется в рубку, никогда больше не будет работать с вычислительными машинами, которые он так любил, никогда больше не улыбнется застенчивой улыбкой, услышав свое прозвище.
Они вернулись на корабль и как могли плотнее закрыли люк, чтобы сберечь тепло.
— Он пошевелился! — крикнул им Нлезин.
Уайк и Колрак, схватив фонарики, бросились в рубку. Оба старались не думать о свежей могиле рядом с кораблем, но их неотвязно преследовала леденящая мысль еще об одной могиле.
Антрополог пошевелил ногой. Потом открыл глаза и напрягся, как будто пытаясь привстать.
Колрак, наклонившись, удержал его.
— Тише, дружище. Старайтесь не двигаться.
Но Дерриок уже совсем очнулся.
— Наверно, долго не протяну, раз я для вас «дружище», — прошептал он. — Раньше вы меня так не величали.
— Я…
— Не извиняйтесь. Спасибо. Я это оценил. Нельзя ли выпить чего-нибудь?
— Воды? — предложил Уайк.
Дерриок нахмурился, его бледное лицо чуть-чуть порозовело.
— Пожалуй, что и воды. Вот уж не думал, что докачусь до этого.
Капитан засмеялся. Вдруг Дерриоку уже лучше? Вдруг он еще поправится?
Нлезин принес воды, и Дерриок с удовольствием отпил немного. Но не сделав и пяти глотков, он остановился. Лицо его снова побледнело. Он судорожно закашлялся, тело под одеялом выгнулось, в уголках рта опять показалась кровь.
Приступ кончился в тот момент, когда Колрак уже приготовил шприц.
— Это, пожалуй, было лишнее, — сказал со слабой улыбкой Дерриок.
Никто не ответил. Уайк не решался ничего предложить, а Колрак лихорадочно старался придумать, чем бы помочь Дерриоку, хотя было ясно, что ему уже не поможешь. Молчание нарушил сам Дерриок.
— Если мы собираемся работать, то не стоит откладывать.
— Может быть, подождать, пока вам не станет лучше? — спросил капитан.
Дерриок пристально посмотрел на него:
— Мне никогда уже не будет лучше, ведь правда, Уайк?
Уайк ничего не ответил. Он только молча приподнял Дерриока так, чтобы антрополог опирался спиной на сложенное одеяло и мог читать без напряжения. Затем он укрепил над его головой три фонарика и придвинул намагниченную панель, удерживавшую пленки и записи.