—Мои сейчас в отпуске, в отъезде, посему я, как всякий соломенный вдовец и к тому же представитель богемы не мог не превратить свою квартиру в нечто среднее между свинарником и берлогой,— мрачно предупредил меня Рындин. Он был очень озабочен чем-то и абсолютно трезв.
—Кофе, немного коньяка и вот это черствое творение кулинарного искусства, которое когда-то называлось пряником — предложил мне Рындин.
—Вы не на шутку разозлили Гладышева, раз он решился на такие действия, кивнув в ответ на его предложение, сказал я. Он удивленно обернулся от плиты, держа в руке горящую спичку и забыв о ней до тех пор, пока не обжег пальцы.
—Вы связываете эти события с ним? — какая-то надежда на отрицательный ответ слышалась в его вопросе.
—А вы?
—Закономерное, конечно, предположение...— начал он.
—Никакое это не предположение.
—Тогда что? У вас есть какие-то сведения?
—Сведения есть у вас. А я, можно сказать, случайно оказался в нужном месте в нужный момент. Гладышев настроен в отношении вас весьма решительно. Ведь обычно он предпочитает уклоняться от скандала.
—Да, задумчиво глядя на крышку кофейника, произнес Рындин.— А если скандал и случается, то он делает вид, что ничего не произошло. Последите за кофе, я вам сейчас кое-что принесу.
Вернулся он быстро, держа в руках несколько листков машинописного текста.— Вот,— сказал Рындин.— Этот материал уже в типографии. Сейчас, в данную минуту, может быть, набирается. Газета «Город» вам на глаза попадалась? Тираж порядочный — сто тысяч, сейчас это большая редкость. Ее главный редактор Гусев — мой давний знакомый. Порядочный мерзавец, конечно, но нос по ветру держать умеет. И эту статью взялся печатать из-за ее «жарености». Теперь модно изобличать «бывших», искать «деньги партии». А тут все присутствует.
Он подал листки мне. Если отбросить риторику и достаточную дозу демогогии, статья содержала материал поистине взрывной, даже по теперешним временам, когда мало чему приходилось удивляться. В ней шаг за шагом описывалась история создания фирмы «Оникс», рассказывалось о таких злоупотреблениях, которые, появись эта статья лет пять назад, наверняка имели бы следствием для ее героев несколько статей УК. Но я понимал и то, что раньше появление подобного материала санкционировалось высокими инстанциями и представляло собой один из последних пунктов плана по низвержению, по подготовке карьерной и гражданской гибели. А теперь газетные и журнальные публикации прежнего веса не имели.
—Хм,— сказал я, прочтя статью и пожимая плечами.— Фактов много, действующих лиц тоже хватает, да и должности у них вон какие — что прежде, что теперь. Они наверняка потребуют опровержения. Или конкретных доказательств. Для каждого случая.
—Нет, я все же в вас не ошибся,— Рындин пристально посмотрел на меня.— Вы гораздо умнее, чем пытались казаться.
Я пожал плечами. Мне безразлична была оценка Рындиным моих интеллектуальных способностей. В данный момент меня занимали иные вещи. Первая: почему Рындин так доверился мне. Вторая: как глубоко он влез в это дело сам и насколько захочет посвятить в него меня. Ведь показать статью, содержание которой через несколько часов станет достоянием такого количества читателей, особым доверием не может объясняться. Хотя то, что я сделал для него четверть часа назад, могло бы расположить Рындина к большему. И тут, словно угадав мои мысли относительно его расположения ко мне, Рындин заявил:
—Я могу хоть сейчас показать вам копии тех документов, которые упоминаются в статье. Это Договоры, которые стараются не демонстрировать широкому кругу лиц из-за их несоответствия законам. Это копии расписок, товарно-транспортных накладных, фальшивых ведомостей и вполне реальных платежных поручений на сумму до пятисот тысяч рублей. «Отмывались» деньги союзного ведомства и местного горкома партии. Господа партийцы вон как устроились — бывший завотделом горкома теперь коммерческий директор «Оникса», правая рука Гладышева, бывший первый секретарь райкома, в здании которого фирма Гладышева располагается, возглавил дочернее малое предприятие. Или вот еще факт — бывший дом отдыха, так называемые «обкомовские дачи». Вы помните шум, поднятый по их поводу во время забастовки два года назад?
—Помню,— ответил я.— Эти дачи были отданы под какой-то детский санаторий или нечто в этом роде.