— Готово! — вскоре доложил Илья.
Командир подошел к стоявшему на камне контейнеру. На верхней стороне — рядом с радиомаяком, громоздилось самодельное устройство, от которого вертикально вверх торчал длинный усик антенны.
Супрун пояснил:
— Радиосигнал приводит в действие взрыватель, он воспламеняет боевой заряд…
— А не разнесен он наш маяк?
— Нет, вес заряда я уменьшил до минимального. Тот в свою очередь освобождает вот эту пружину, а рычажок под воздействием пружины включает тумблер.
— Хм, толково. Сработает?
— Стопроцентную гарантию с легкостью дают только политики. Инженеры говорят: должно работать.
— Молодец, Илья. Граждане, подъем и трусцой вниз! Направление — северо-запад!..
Часть четвертая Билет в один конец
Пролог
Чечня
Август 2001 г
Пять минут назад по тому углу, за которым прятался Белый, долбанул заряд из гранатомета. Хорошо долбанул — аж волной разбросало тех, кто хоронился дальше. А уж Юрке досталось — будь здоров! И от осколков бог не уберег, и контузией «наградил» приличной. Пыль рассеяться не успела, как он, ничего не соображая и схватившись ладонями за уши, поднялся в полный рост, сделал пару неверных шагов, запнулся о камни и перевалился через то, что осталось от стенки. Так и оказался лежащим снаружи — ни сбоку, ни сверху не подобраться. Да и ему головы не поднять — чечены лупили без перерыва. Иногда откликался, если громко звали; крикнул, что живот и пах задеты — сам выбраться из обломков не сможет.
Потому и взялся майор вызывать экипажи машин. Мелькнула сумасшедшая мыслишка: если приспустятся бэтээры метров на двести по склону — до прямой видимости развалин, развернут башни и жахнут по «духам» из крупнокалиберных пулеметов, то успеют парни вытащить Юрку. И вместе с ним уйти по балочке вверх.
— «Ноль седьмой» — ответь «Сербу»! «Ноль седьмой», мать твою! — в последний раз позвал он экипажи «коробочек» и, не получив ответа, смачно сплюнул.
— Видать, проморгали балбесы. Царствие им небесное… — перекрестился Матвеев.
Скоро Аркадий, Илья и Борис остервенело долбили стену, за которой находился раненный друг. Долбили всем, что попадалось под руку. Эта работа не останавливалась ни на секунду.
И только молодой пацан с пожилым прапорщиком занимались другими делами: мальчишка вколол обезболивающее раненному сослуживцу, а теперь и сам размазывал по лицу кровь, стекавшую из разбитой головы. И во все глаза пялился на уходящую вверх по склону балочку. Снайпер же тихо матерился, с неизменной осторожностью выглядывал из-за укрытия и старательно посылал пули в боевиков. А те, почуяв слабину засевших в развалинах бойцов, с каждой минутой подбирались все ближе и ближе…
— Парни, подмогните кто-нибудь! — меняя магазин в эсвэдэшке, крикнул прапорщик. — С трех сторон обкладывают — не поспеваю!..
— Илья, давай к пролому, — приказал Серебров. — Мы тут с Борькой управимся.
Капитан подобрал автомат; пригнувшись, переместился поближе к Палычу. А два майора продолжали крошить монолитный угол стены, намертво вросший в землю и не желавший поддаваться ударам…
— Братцы, сваливайте отсюда. Сваливайте вверх по балке, пока и этот путь не отрезали, — послышался сквозь грохот слабый голос Юрки.
— Ты помолчи лучше, — осадил Аркадий, — тебе силы беречь надо.
Куценко вторил командиру:
— Юрок, видишь, дырку уже просверлили! Еще минут десять и вытащим за шиворот.
— Мне все равно крышка. Пах осколком самую малость задело — только кровоточит сильно. А вот брюхо здорово разворотило. Руками держу, чтоб кишки не расползались… Так что далеко вы меня не утащите.
— Молчи, я сказал! — прикрикнул Серб. И с еще большей яростью накинулся на стену, увеличивая блестевшее солнечным светом отверстие.
Работа двигалась медленно. Меняться приходилось через каждые две минуты. К тому же боевики изредка пытались забросить в развалины гранатометные заряды.
— Прикройте кто-нибудь восточную сторону! — опять прервал стрельбу Матвеев. — Нас обходят, парни! Не могу с этой позиции до них достать.
— Бери автомат, Борис. Иди…
— А ты? Ты ж еле дышишь!
— Иди-иди. Справлюсь…
— Куцый, где ты застрял?!
Голос снайпера потонул в грохоте. С восточной стороны к развалинам прилетела граната. Упав с приличным недолетом, она подскочила и разорвалась в воздухе — шагах в десяти от пролома. За ней жахнула вторая, третья…
Куценко быстро опустошил автоматный магазин и принялся швырять за стену «эргэдэшки» — его мощными ручищами их удавалось забрасывать на полсотни метров.
— Успею! Успею! Успею!.. — долбил камнем по кладке Серебров. — Успею! Или останусь здесь с Юркой. Других вариантов не будет!..
К нему уже разок подползал Илья — вытаскивал из кармашков «лифчика» запасные магазины. Теперь, раскидав свои, подскочил за гранатами Борька.
— Все, граждане, я отстрелялся, — со спокойной деловитостью доложил прапорщик. При этом достал из кобуры пистолет, щелкнул затвором и отвернулся к пролому.
— Юрка! Юра, слышишь меня? — прервал работу командир.
Товарищ молчал.
— Юрка, брось через стену пару магазинов!
— Сваливайте, мужики, — отозвался тот слабеющим голосом. — Мне жить осталось полторы минуты…
Через стену друг за другом перелетели четыре автоматных магазина. А потом… грохнул взрыв. Прямо там, где лежал Белый.
В пробитое Аркадием отверстие влетела тугая струя горячей пыли.
— Юрка! — крикнул майор. — Ты живой? Тебя не задело? Юрка!..
Борис успел загнать в приемное гнездо один из магазинов и, саданув длинной очередью, быстро выглянул наружу.
Потом сполз по стене, уселся на камни и стянул с головы светло-серую бандану:
— Все… Нет больше нашего Юрка. Сам подорвал гранату.
Не поверив, майор приник к дыре и снова принялся звать друга…
— Пойдем, Аркадий, — мягко тронул за плечо Палыч. — Пойдем. А то и мы тута навсегда останемся…
Они поднимались по балочке. Тяжело поднимались: грязные, почти безоружные и озлобленные. Впереди Супрун с Матвеевым тащили раненного в ключицу паренька. Следом контрактник на пару с Серебровым помогал прыгать на одной ноге подраненному капитану Куценко — покидая последним развалины, тот «словил» голенью пулю.
У командира оставался последний магазин. Изредка он оборачивался и, поднимая правой рукой автомат, стрелял. Стрелял не целясь — смешанный с кровью липкий пот заливал глаза…
Скакать вверх на одной ноге было трудно даже натренированному Борьке. Он матерился, булькал грудью, хрипел и отплевывался. Аркадий с пареньком помогали из последних сил, однако все равно не поспевали за первой парой.
Впереди замаячил последний участок перед вершиной — ровный, словно кто-то копал вручную. Ровный, оттого и опасный — простреливался снизу до самого верха.
— Поднажми, Куцый, — задыхался Серебров. — Здесь надо побыстрее. Побыстрее, понимаешь?..
Выстрел из гранатомета он смог бы распознать на слух с любой разумной дистанции. Однако в ту минуту и сердце норовило выпрыгнуть, и в висках стучало молотками, и стрельба сзади слилась в сплошной грохот. В ту же роковую секунду он впервые ощутил острую спицу, насквозь проколовшую левую сторону груди. Но не успел ничего понять, не успел испугаться и схватиться за сердце. Заряд долбанул сбоку — в нескольких шагах.
В последнее мгновение сознание выхватило беспорядочно мелькавшее небо, землю и чьи-то ноги. Несколько осколков впились в тело, и острая боль в груди, в иное время причинившая бы жуткое страдание, тотчас растворилась и затухла вместе с угасавшим сознанием…
Очнулся он в госпитале — в чистенькой и белой как первый осенний снег палате.
А через день к нему пустили друзей: Илью и Палыча. Им повезло — осколки не достали. Они же и вытаскивали троих израненных товарищей на вершину, пока подоспевшие «крокодилы» долбили склон НУРСами, перемалывая отходившую банду. Они же бегом спустились вниз — убедиться, что товарищ действительно погиб. Однако, тела его не нашли…