Затем к делу приступил Люк Скиннер. Связался со своим знакомым из бюро по связям с общественностью Скотленд-Ярда и попросил его распространить в завтрашнем выпуске «Ивнинг стандард» информацию. Затем, уже вечером, оба они встретились с корреспондентом, ведущим в газете раздел криминальной хроники. Все понимали, что август — это мертвый сезон. Что не хватает конкретики. Но корреспондент согласился и был готов сочинить историю. Он уже представлял себе броский заголовок: «ЗАБИТ ДО СМЕРТИ, ВЫ ЗНАЕТЕ ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА?» К портрету должно было прилагаться подробное описание внешности погибшего с упором на особую примету, хромоту, вызванную серьезной травмой правого бедра. Скиннер понимал, что это их последний шанс.
День девятый — среда
«Ивнинг стандард» — единственная в Лондоне вечерняя газета, пользующаяся большой популярностью в столице и юго-восточных регионах страны. Скиннеру повезло. Особо интересных новостей в том выпуске не было, а потому редакторы «Стандард» поместили портрет на первую полосу. «ВЫ ЗНАЕТЕ ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА?» — гласил заголовок над ней. А чуть ниже была напечатана ссылка на детали и подробности, которые следовало искать внутри номера.
В словесном описании указывался приблизительный возраст, рост, телосложение, цвет волос и глаз, одежда, бывшая на погибшем в момент нападения. В конце высказывалось предположение, что этот мужчина посещал местное кладбище с целью положить букет цветов на могилу некой Мейвис Холл и шел обратно, к автобусной остановке, когда на него напали. В разделе «Особые приметы» подчеркивалось, что мужчина хромал, что у него лет двадцать тому назад была серьезно повреждена правая нога. Приводилось подробное описание полученной им травмы.
Бернс и Скиннер с надеждой прождали весь следующий день, однако ни одного звонка не поступило. И за весь второй, и за третий день — тоже. Надежда начала угасать.
В суде коронера было проведено чисто формальное заседание. Коронер отверг прошение о разрешении похоронить убитого в безымянной могиле. И постановил держать тело в морге до тех пор, пока не отыщется кто-то из родственников или близких.
— Все это очень странно и грустно, приятель, — сказал Скиннер Бернсу на обратном пути в участок. — Живешь в таком огромном городе, как Лондон, вокруг тебя миллионы людей. Но ты всегда одинок, вечно сам по себе. И никому нет до тебя дела. Как нет дела до этого несчастного, который словно и не существовал на этом свете.
— Кто-то должен быть, — ответил Бернс. — Коллеги, соседи. Может, просто в отъезде. Август, черт бы его побрал. Август.
День десятый — четверг
Его честь Джеймс Вэнситарт, королевский адвокат, стоял у широкого окна своего кабинета и смотрел на сады и парки и проблескивающую сквозь листву полоску Темзы. Было ему пятьдесят два, и он считался одним из самых уважаемых и преуспевающих барристеров Лондонской коллегии адвокатов. Он очень рано стал королевским адвокатом, в возрасте сорока трех лет, и, что еще более удивительно, проработал к тому времени в суде всего восемнадцать лет. Но удача всегда улыбалась ему, к тому же талантом он был наделен незаурядным. Десять лет тому назад он работал младшим помощником старого королевского адвоката. Тот внезапно заболел во время процесса, и дело пришлось вести Вэнситарту. И он очень понравился судье, который не хотел прерывать слушаний и начинать все сначала. Мало того, он с блеском защищал обвиняемого и выиграл процесс. Суд единодушно сошелся во мнении, что именно блестящие ораторские данные, а также знания и умение, проявленные Вэнситартом, помогли переубедить жюри присяжных. А позже возникли новые обстоятельства по этому делу, доказывающие, что подсудимый был действительно невиновен.
Заявка Вэнситарта о вступлении в коллегию адвокатов рассматривалась весь следующий год и не встретила особого сопротивления со стороны лорд-канцлера, председателя королевской юридической комиссии, и это несмотря на то, что у власти тогда находились консерваторы. Его отец, граф Эссендонский, был представителем от тори в палате лордов, возможно, назначение обошлось не без его участия. В коллегии адвокатов и в клубах на Сент-Джеймс искренне полагали, что второй сын Джонни Эссендона вполне достоин своего отца. И очень умный парень, но это уже и не столь важно.
Вэнситарт отошел от окна, приблизился к письменному столу и, нажав на кнопку, вызвал главного своего помощника. Вот уже на протяжении двадцати лет Майкл, или Майк, Гриди контролировал тридцать барристеров с точностью и неумолимостью хорошо смазанного механизма. Он заметил молодого Вэнситарта незадолго до того, как тот впервые появился в суде, и убедил руководство пригласить его на работу. И не ошибся: пятнадцать лет спустя младший помощник барристера стал настоящей звездой адвокатуры. Все в жизни Вэнситарта складывалось как нельзя лучше. Очаровательная жена, художница-портретистка, поместье в Беркшире, два сына, ученики частной школы в Харроу, довершали эту идиллическую картину. Дверь бесшумно отворилась, в элегантный, отделанный деревянными панелями кабинет вошел Майк Гриди.