Венерианская девушка увидела приближающуюся машину и землян на переднем сиденье. На мгновение она застыла, парализованная ужасом, а затем повернулась и в отчаянии бросилась прочь по тротуару, в кипящую массу людей. Преследователи заулюлюкали:
— Держи утколапую!
— Утколапых — на Венеру!
— Земля — землянам!
А за всеми этими лозунгами — отвратительный привкус похоти и ненависти.
На мгновение остановив машину, Паттерсон съехал с тротуара на мостовую. Непрерывно сигналя, он мчался за девушкой и быстро обогнал погромщиков. В заднее стекло врезался увесистый булыжник, за ним последовал целый град камней. Толпа, заполнявшая улицу, безразлично расступалась, освобождая путь машине и погромщикам. В полном отчаянии, задыхаясь и всхлипывая, девушка бежала между стоящими у обочины машинами и группами людей. Ни одна рука не задержала ее, но и ни один человек не попытался помочь ей.
Паттерсон обогнал девушку и резко затормозил. Словно перепуганный заяц, она развернулась и помчалась назад, прямо в руки погромщикам. В одно мгновение распахнув дверцу, В-Стивенс бросился за ней, схватил за шиворот и рванулся к машине. Ле Марр и Ивлин Каттер втащили их внутрь, Паттерсон резко бросил машину вперед.
Секунду спустя автомобиль свернул за угол; резко щелкнул рвущийся трос полицейского заграждения, и они оказались на мирной, спокойной улице. Рев людских голосов, топот ног по мостовой остались позади.
— Все хорошо, все в порядке, — ласковым, успокаивающим голосом повторял В-Стивенс. — Мы твои друзья. Посмотри, я ведь тоже утколапый.
Сжавшись в комок, плотно подтянув колени к животу, девушка отодвинулась на самый край сиденья, к дверце. В широко раскрытых зеленых глазах застыл ужас, худое личико мучительно передергивалось. На вид ей было лет семнадцать. Тонкие пальцы с перепонками между ними судорожно цеплялись за порванный воротник. Левой туфли нет, волосы всклокочены, глубокие царапины на лице сочатся кровью.. Из дрожащих губ вылетают какие-то нечленораздельные звуки.
— Ее сердце готово выскочить наружу, — пробормотал Ле Марр, пощупав пульс девушки, а затем вынул из кармана капсулу и ввел ее содержимое в тонкую, дрожащую руку.
— Все уже позади, — продолжал говорить В-Стивенс. — Мы — врачи из Городской больницы, все, кроме мисс Каттер, которая заведует у нас канцелярией. Доктор Ле Марр — невролог, доктор Паттерсон — специалист по раковым опухолям, а я — хирург, видишь мою руку? — Он провел по лбу девушки тонкими сильными пальцами. — Я уроженец Венеры, как и ты. Мы отвезем тебя в больницу, и ты немного поживешь у нас.
— Что же теперь будет? — впервые заговорила девушка. Голос ее дрожал и срывался.
— Улетайте-ка лучше с Земли, — все так же мягко сказал В-Стивенс. — Ни один венерианец не будет чувствовать себя здесь в безопасности. Возвращайтесь домой, пока все это не кончится.
— А вы думаете, кончится? — В глазах девушки стояла тоска.
— Раньше или позже. — В-Стивенс протянул ей взятую у Ивлин сигарету. — Такое положение не может сохраняться долго. Мы должны получить свободу.
— Спокойнее, спокойнее. — Теперь ровный голос Ивлин звучал угрожающе, ее глаза вспыхнули враждебным блеском. — Мне казалось, вы выше этого.
Темно-зеленое лицо В-Стивенса налилось кровью.
— Вы что, думаете, я могу так вот стоять в стороне и смотреть, как мой народ оскорбляют и убивают, как нашими интересами пренебрегают, и все это для того, чтобы протухшие ублюдки вроде Ганнета могли жиреть на крови?
— «Протухшие ублюдки»? — недоуменно отозвался Ле Марр. — Что это такое, Вэйчел?
— Это они так землян называют, — ответил Паттерсон. — Слушайте, В-Стивенс: для нас с вами это совсем не «наш народ — ваш народ». Мы принадлежим к одной и той же расе. Ваши предки — земляне, поселившиеся на Венере в начале двадцать первого века.
— Ваши отличия от землян — всего лишь мелкие мутации адаптивного плана, — заверил В-Стивенса Ле Марр. — Мы все еще можем производить совместное потомство, а значит, принадлежим к одному биологическому виду.
— Можем, — криво улыбнулась Ивлин Каттер. — Только кому же вздумается производить потомство от утколапых или от ворон?
Какое-то время все молчали. В машине, приближавшейся к больнице, стало душно от пропитавшей воздух враждебности. Венерианская девушка, по-прежнему сжавшаяся в комок, молча курила, опустив полные ужаса глаза.
У ворот Паттерсон притормозил и показал пропуск. Охранник махнул рукой, и машина снова набрала скорость. Убирая пропуск в карман, Паттерсон наткнулся на какой-то предмет и вдруг вспомнил:
— Вот почитайте, может, сумеете отвлечься ото всех этих неприятностей. — Он кинул В-Стивенсу короткий круглый металлический пенал. — Вояки вернули сегодня утром. Говорят, какая-то канцелярская ошибка. Изучите сами, а потом передайте Ивлин; вообще-то, это по ее части, но я посмотрел и заинтересовался.
Открыв пенал, В-Стивенс занялся его содержимым. Самое обычное прошение о предоставлении места в государственной больнице, помеченное регистрационным номером ветерана войны. Ветхие, покрытые грязью и пропитанные потом пленки, рваные и истертые бумаги. Чем-то заляпанные листики металлической фольги, которые годами складывались и разворачивались, лежали в кармане гимнастерки, надетой на чью-то потную грудь.
— А что, это так важно? — раздраженно поднял голову В-Стивенс. Паттерсон вывернул машину на стоянку и заглушил мотор.
— Обратите внимание на номер, которым помечено прошение, -сказал он, открывая дверцу. — У просителя имеется ветеранское свидетельство — с регистрационным номером, который до настоящего момента не присвоен даже новобранцу, какие уж там ветераны.
Совершенно ничего не понимающий Ле Марр беспомощно перевел взгляд с Ивлин Каттер на В-Стивенса.
Охватывавшая костлявую шею старика С-петля (слуховой аппарат) вывела его из беспокойного, волнами накатывавшего оцепенения.