Тебя не позабуду, ГНЯ.
Подарок мил, но одноразов.
Пилу ручную от меня
получит господин Тарасов.
Захочет – пилит пусть в Париж
бродить, как генерал Чарнота,
нет – на Тверском сидит, как мышь,
грызя (или пиля) чего-то.
А Василевскому А.В.
пожертвую венец поэта.
Ну кто же серой голове
кота еще дарует это!
Нам не дано предугадать,
чем наше слово отзовется.
Поэтому не жаль отдать –
глядишь, от радости взорвется.
2013
ПО ЗНАКОМСТВУ - 2, ИЛИ POST SCRIPTUM
Не думал протянуть и дня,
заранее в грехах покаясь,
но, как ни гробили меня,
а все-таки я жив покамест.
И посему моим друзьям,
уже пришедшим за вещами,
я если что-нибудь и дам,
то в следующем завещанье.
Не все они однако здесь -
один, коль можно верить слухам,
пластом лежит, умерив спесь,
в лечебнице для скорбных духом.
Как был благообразно сед!
С какой прямой ходил спиною!
Пиля, как думал он, бюджет,
спилил сучок он под собою.
Понатаскав из разных книг
чужие домыслы о боге,
теперь он - мыслящий тростник, -
вот все, чего достиг в итоге.
Но правосудия коса
не обойдет и эту травку.
Скорей идет пусть на поправку -
с ним разберутся до конца.
2015
ЖИГАН И БЛОНДА
По мотивам рыцарского романа
Филиппа де Реми.
1
Прямо в центре кубанской станицы,
там, где прежде и храм был, и клуб,
во дворце, подходящем столице,
жил с семьей атаман Казолуп.
Двух братьев засосала трясина –
застрелили обоих менты,
и осталось у батьки три сына –
три надежды его, три мечты.
В память предков, пшеницу моловших,
дувших в путь босиком по траве,
он хотел, чтобы двое молодших
депутатами стали в Москве.
Обеспечить же связь поколений –
так наметил давно атаман –
должен был его старший, Евгений,
по прозванию Жека Жиган.
2
«Будя, сынко, тут корчить доцента!
Что читаем? Незнанского? Брось.
Отправляйся немедля до центра –
не такое узнаешь, небось.
У меня там дружок закадычный,
сам «в законе», мужик ничего.
Передашь ему ящик «Столичной»
и поступишь в бригаду его.
Друга кличут Малюта Казанский –
сын когда-то в Казани погиб».
…Распростились они по-казацки.
Сел Жиган в бронированный джип.
На холме тормознул, озирая
крыши, реку, леса и поля,
и рванул из родимого края,
по разбитым дорогам пыля.
3
Через год, укокошив Бакинца,
разобравшись с Тамбовским Лукой,
у Малюты Жиган, вроде принца,
стал наследником, правой рукой.
Охраняет семейные фонды,
ловок, набожен, смел, – потому
руку дочки единственной, Блонды,
обещает Малюта ему.
Но не все в королевстве спокойно,
есть один неприятный момент:
обнаружен упавший с балкона
предыдущий такой претендент.
Говорят, что замешан тут Гиви,
не браток, а цивильный бандит.
Торговал он бананами, киви,
а теперь в префектуре сидит.
4
Наш герой, заработавши проседь,
разобрался, однако, с врагом.
Перед тем, как в бетон его бросить,
по старинке пожег утюгом.
И признался тот в ревности пылкой
к тем, кто взгляды на Блонду бросал.
И за это, страдая под пыткой,
все имущество ей отписал.
После свадьба была в «Метрополе» –
Басков, Бабкина, табор цыган.
В непривычной, но радостной роли
рядом с Блондой – красавец Жиган.
А за длинным столом, где путаны
мечут взоры в законных овец,
Казолупы сидят – депутаты,
и, конечно, их старый отец.
5
Вот такая история, детки.
Ну-ка все повторим это вновь:
«Движут миром не жалкие деньги,
а великое чувство – любовь!»
2014
РОБЕРТ ЗВЕРЕВ
Из легенд о Роберте-Дьяволе.
1
Мальчишка Зверев, Роберт,
в соседнем доме жил.
Все делал он, как робот –
ходил, и ел, и пил.
Сидел со мной за партой,
не слыша ничего,
но не были запаркой
задачки для него.
Как выяснилось вскоре,
имел одну он страсть –
над малышами в школе
поиздеваться всласть.
Порой, ограбив крошку,
в экстазе убегал.
А голубя и кошку
спокойно убивал.
Когда его за это
назвал я палачом –
решил он для ответа,
что хочет стать врачом.
Действительно, пытался
попасть в мединститут,
покуда я метался,
учась то там, то тут.
Он дважды был отчислен,
пошел работать в морг.
Но не служить Отчизне
по возрасту не мог,
и в девяносто пятом
пропал надолго с глаз –
отправился солдатом
на Северный Кавказ.
2
Под храмом на Волхонке
устроен зал большой –
там продают иконки,
поет Анита Цой.
Не из духовной жажды
я вдруг туда пришел,
а просто был однажды
на вечер приглашен.
Стишок я старый штопал,
гремел казачий хор,
когда в меня, как штопор,
вонзился чей-то взор.
Хоть непривычен глазу
и люден темный зал,
но Роберта я сразу,
конечно же, признал.
…А через час в кафешке
сидели за столом,
под пиво и орешки
трындели о былом.
Уже немного пьяным
я рассмотрел его:
во взгляде оловянном
все то же – ничего.
По-прежнему, как робот,
жевал и говорил.
Теперь, однако, Роберт
мне стал внезапно мил.
Во всем ему поверив,
я вспоминал не раз,
то, в чем признался Зверев.
И вот его рассказ:
3
«Я с детства был уродом –
таким родила мать.
Крепчало год за годом
желанье – убивать.
Вчера еще хватало
зверей и птиц вполне,
теперь казалось мало –
росло и голодало
чудовище во мне.
Работать начал в морге,
но быстро охладел.
Мне нужно крови море,
живых потребно тел!
И вот я, как на ужин,
подался на войну.
Был ранен и контужен,
и год провел в плену.
Вернулся в меру сытым,
пытался завязать,
стал жить с женой и сыном.
Догадывалась мать
в какой такой бригаде
работаю, и кем,
просила бога ради
забыть ее совсем.
Однажды я случайно
мальчишку застрелил.
Тогда открылась тайна
во мне сокрытых сил.