И они прошли мимо, оставив великана с отвисшей челюстью.
Они пришли в гостевые покои, отданные сейчас Миклошу, и легли вместе. Она сжимала его в объятиях, оба молчали. Но она думала.
Что он видел, когда принял в себя могущество? Именно это ведь он тогда и делал, больше ничто не заставляет выглядеть или действовать таким образом, хотя забавно, как по-разному это смотрится изнутри и снаружи. Но если он видел то же, что видит она, когда…
"Нет. Не думай об этом. Это теперь позади, осталось в прошлой жизни."
Но воспоминания и виляния все равно возвратились. Восторг, поток образов и перетекающие, смешивающиеся тени структур. Все они были там. А прямо за ними - ее отец, который принял свою природную форму и мучал ее мать, или водил к ней своих "друзей". Вот, Бригитта, вот что ты должна сделать… И улыбка. Отвратительная, отвратительная улыбка. Происхождение, сказала Богиня. Она ее узнала.
А потом побег - в конечном счете, в город. Лучше не думать и о том, что было до того. Отбросить удовольствие и боль и принять суть. Но Мики. Дорогой, дорогой Мики. Он не должен стать одним из НИХ, как стала она. Не должен.
Но как сказать ему, не сказав слишком многого?
- Он ведь все это спланировал, - внезапно проговорил Миклош, вырвав Бригитту из размышлений.
- Я… прости меня. - Она с трудом сообразила, о чем был разговор, и внезапной болью нахлынуло понимание, что она забыла о Бёльке. - Я не совсем еще проснулась тогда и многое упустила, - сумела выговорить она. - Так что случилось?
Он вкратце описал ей все, что она проспала. Его колотило, пока он рассказывал, а когда он закончил, она чуть не плакала. Как он сумел сделать такое? Ей бы никогда не достало силы для…
- Бригитта.
- Да.
- Спасибо тебе. За то, что пыталась спасти меня - дважды - и за все, что сделала с тех пор. Ты… я никогда не смог бы говорить с Богиней так, пытаясь заставить ее атаковать тебя. Я не знаю, как ты такое сумела. Надеюсь, я когда-нибудь смогу… ладно, неважно.
Бригитта ничего не сказала. Как она может претендовать на подобные заслуги? Она никогда не хотела сделать то или другое, оно просто случалось. Она прижалась к нему еще плотнее.
Миклош прошептал:
- Бёльк.
И она скорее чувствовала, нежели слышала его рыдания, и сделала что сумела, чтобы ему стало полегче.
Через некоторое время Миклош расслабился. Обвел взглядом комнату и перевернулся на спину, глядя в потолок.
- О чем ты думаешь? - спросила Бригита.
Он покачал головой.
- Не хочешь рассказывать?
- Не думаю, что ты хочешь это знать.
- Возможно, ты и прав, - сказала она, - но все равно расскажи.
- Хорошо, - отозвался он. - Я соберу побольше дров и масла и разложу по всему Дворцу. А потом спалю его дотла.
Бригитта чуть не ахнула. И лишь чуть погодя спросила:
- Почему?
- Потому что я его ненавижу. Слишком много смертей. Норска. Бёльк. Даже Богиня. Слишком много.
- Но если ты уничтожишь Дворец… хотя для тебя это ничего не значит.
- Что?
- Дерево. Ты ведь и его уничтожишь, но похоже, я единственная, кто видит в нем нечто ценное.
Он какое-то время молчал, а затем сказал:
- Еще был Бёльк.
- Бёльк? А он что о нем сказал?
- А тебе он не сказал, что это?
- Нет. И что же?
- Значит, он говорил правду. Он действительно не знал.
- Что?
- Потом.
- Сейчас.
Миклош тяжело вздохнул.
- Ты права. Бёльк не хотел бы, чтобы дерево уничтожили. Он говорил… звучит странно, пожалуй.
- Пусть.
Он, однако, ничего не сказал. И внезапно встал.
- Пошли тогда, посмотрим на него.
Взяв предложенную руку, она позволила проводить себя из покоев. По дороге они повстречали Маришку, которая пересекала Главный чертог. Она сделала вид, что не заметила их, лишь чуть-чуть сдвинувшись в сторону, чтобы избежать случайного столкновения, губы ее были сжаты в ниточку.
Дойдя до комнаты Миклоша, они нырнули за занавес и уперлись прямо в дерево. Оно выросло еще больше и плотно прижималось ко всем четырем стенам.
Она повернулась к Миклошу:
- Ну и?
- Бёльк сказал, что Дворец нужно заменить, и заменит его это дерево.
Она опешила.
- Но как может дерево…
- Не знаю. Но Бёльк так сказал.
Она покачала головой.
- Тогда как ты можешь даже думать сотворить такое, что может ему навредить?
Он вздохнул и прислонился к стене. Молодые листья скользнули по его лицу, но он и не заметил.
- Не знаю.
Она снова развернулась к дереву. Красота его снова поразила ее. Невероятно. Дело не просто в его до идеальности симметричной форме. И не в скромно идеальных особенностях каждого листика. В родных лесах - до того, как переселиться в город, - она бы прошла мимо такого, не удостоив его вторым взглядом.