Это правда. Он такой. Он может.
А вот интересный момент.
«Можно было бы перечесть все кости мои; а они смотрят и делают из меня зрелище; делят ризы мои между собою и об одежде моей бросают жребий».
Те, кто знают историю с Иисусом Христом, без труда увидят аналогию. Один в один.
Поговаривают, что это пророчество, которое якобы сбылось. Хм.
«Ты приготовил для меня трапезу в виде врагов моих…»
Да, немного каннибализма добавит остроты.
«Грехов юности моей и преступлений моих не вспоминай…»
Нет, тут не самокритика. Тут склонение должностного лица к противоправным действиям.
«Глас Господа сокрушает кедры; Господь сокрушает кедры Ливанские и заставляет их скакать подобно тельцу, Ливан и Сирион, подобно молодому единорогу»
Ох уж эти поэты! Сокрушённые голосом кедры скачут, словно молодые единороги. Или слоны.
«От всех врагов моих я сделался поношением даже у соседей моих и страшилищем для знакомых моих; видящие меня на улице бегут от меня»
Весьма симптоматично. Учитывая характер его «подвигов».
«Блажен, кому отпущены беззакония, и чьи грехи покрыты».
Это он про себя.
А эту песню Давид спел после того, как притворился психопатом во дворце Авимелеха, чем спас свою жизнь. Как только его вышибли пинком за городские ворота, он вытянул гусли из кармана, и запел.
«Придите, дети, послушайте меня: страху Господню научу вас».
Этот бы научил. И предательству, и обману, и жестокости, и садизму. Хороший был учитель. Настоящий гуру.
«Кроткие унаследуют землю».
Кто это говорит? Давид? А вот ещё:
«Праведники унаследуют землю и будут жить на ней вовек».
Так по-евангельски. Но это не надолго. И когда будут истребляемы нечестивые, ты увидишь…
«…нет мира в костях моих от грехов моих, ибо беззакония мои превысили голову мою, как тяжелое бремя отяготели на мне, смердят, гноятся раны мои от безумия моего».
Кто ж ему виноват?
«Чресла мои полны воспалениями, и нет целого места в плоти моей».
Воспалённые чресла? О чём это он?
«Чтобы не согрешить мне языком моим…»
Раз уж чресла воспалились…
«Окружили меня беды неисчислимые… Постигли меня беззакония мои, так что видеть не могу Их более, нежели волос на голове моей Сердце мое оставило меня…»
А вот Давид предлагает богу стоящее дельце.
«С Тобою избодаем рогами врагов наших…»
Нет, это нужно просто себе представить. Бог с рогами, а заодно и Давид, устраивают своим врагам корриду. Вы не знаете, у какого бога растут рога? А то я что-то запамятовал.
Тут же наш музыкант затрагивает и еврейский вопрос.
«Ты сделал нас притчею между народами, покиванием головы между иноплеменниками».
Их уже тогда любили во всём мире.
«Господь Всевышний страшен… Покорил нам народы и племена под ноги наши…»
Не всемогущ. Не милостив. Страшен. Это его главное качество.
«Человек никак не искупит брата. И не даст богу выкупа за него. Каждый видит, что и удрые умирают, равно как и невежды… и оставляют имущество свое другим. Они думают, что дома их вечны. И земли свои называют именем своим».
Да. Это я беру без разговоров.
«Их путь есть безумие, хотя идущие следом одобряют их. Не бойся, когда богатеет человек, и слава его умножается. Умирая, не возьмет с собой ничего. Не пойдет за ним его слава… Вот я, в беззаконии зачат, и в грехе родила меня мать моя».
Как мало мы знаем о Давиде! О его детских годах, например.
«Вот бог, помощник мой…»
Ух, ты! Но каков ломоть, а? Человечище! Царище! У которого даже бог на побегушках.
«… собираются, притаиваются, наблюдают за моими пятами, чтобы уловить душу мою…»
Экий Ахиллес. Даже два Ахиллеса — на каждого по пятке.
Что испытывает человек, у которого «душа в пятки ушла»?
Наверняка это очень увлекательное занятие — наблюдать за пятками Давида.
А вот эту песенку Давид напевал в пещере, которая служила отхожим местом для Саула и его гвардейцев.
«Душа моя среди львов, я лежу среди дышащих пламенем… Боже! Сокруши их зубы в устах их… Да не видят они солнца, как выкидыш женщины! Возрадуется праведник, омоет стопы свои в крови нечестивого…»
Берёте иноверца. Вскрываете ему яремную вену. И моете свои ноги в его крови.
Это — гигиена по Давиду. Чистоплотный был мужичок.
«Господи, …, не пощади ни одного из нечестивых беззаконников».
Это всё — библия, наша святая книга. Мы её детей уже заставляем в школе учить. Пусть они учатся на пятёрки.
А вы, когда войдёте в церковь, и услышите песнопения, прислушайтесь к словам, которые напевают наши попы. Именно из этого песенника они поют. Просто мы не слышим.
«Ты ввел нас в сеть, положил оковы на чресла наши…»
О чём это он? О замужней женщине, которую он заметил из окошка… и поимел?
«Бог сокрушит волосатое темя закоснелого в своих беззакониях…»
Такое ощущение, что Давид лыс, как колено — раз не любит лохматых парней. Видимо, Микеланджело ошибся в своей скульптуре. Давид, как и Елисей, был плешив. И очень не любил, когда ему об этом напоминали.
Бог отзывчиво поёт алаверды.
«…чтобы ты погрузил ногу свою, как и псы твои язык свой, в крови врагов».
А тут он вон чего запел: мои враги, дескать, преследуют меня ни за что, и требуют, чтобы я отдал им то, чего не отнимал! Ух, они гады! На Давида баллоны покатили. Где это видано, чтобы Давид хоть у кого-нибудь, хоть столечко отнял? Да отродясь такого не бывало!
Перечитайте всю библию вдоль и в поперёк — нигде не найдёте ни слова о том, чтобы Давид у кого-нибудь что-то отнял.
Наоборот, всю свою сознательную жизнь он бродил по Израилю, раздавал детям конфетки марки «Барбарис» и валялся в ногах у бедняков с просьбой взять у него что-нибудь в подарок — золота, брильянтов или хотя бы гусли.
И никто у него ничего не хотел брать. Говорили: что ты, Давидушка, у нас и так всего вдоволь!
И тут же Давид желает добра своим недругам, и просит бога подсобить ему в этом нелёгком деле: «расслабь чресла врагов моих».
Это значит: чтобы никому из них вовек эрекции не видать! Да, взъярился наш музыкальный пращник.
А вот наш венценосный рокер запел о своём сыне, Соломоне.
«И падут пред ним жители пустынь И враги его будут лизать прах… И поклонятся ему все цари Все народы будут служить ему».
На этой оптимистической ноте заканчиваются песни Давида — гуслиста. Но псалтирь продолжается. Шоу маст гоу он. В концерте берёт участие некто Асаф.
«Я позавидовал безумцам, видя благоденствие нечестивых Им нет страданий до самой смерти Они не трудятся, как все нормальные люди Даже удары судьбы их минуют У них уже глаза жиром заплыли — а им все мало Над всеми издеваются, смотрят свысока И умножают свои богатства»
Да, смотреть на жизнь из тронного зала или из зловонной подворотни — это две большие разницы. Асаф видит, как сладко живётся подлецам, и сомнения терзают его сердце.
«Так не напрасно ли я очищал сердце мое и омывал в невинности руки мои? И думал я, как уразуметь это, но это слишком сложно для меня…»
Да. В этом и сегодня мало кто разберётся. Мы бродим по улицам, глядя на этих, с заплывшими жиром глазами, и удивляемся. И ничего не понимаем. Не удивительно, что и Асаф не понял.
От бытовых неурядиц Асаф плавно переходит к религиозным вопросам.
«Знамений наших мы не видим Нет уже пророка, который знал бы: доколе это будет».
А вот к этому псалму стоит присмотреться.
«Я сказал: вы — боги, и сыны Всевышнего — все вы».
Каково? Иисус не был так решителен и смел, как Асаф.