Такого с ним еще не случалось. Даже уходя на задание в одиночку, он знал, что за ним наблюдают, с ним поддерживают двустороннюю непрерывную связь, что в случае необходимости те, кто страхует его, пустят в ход всю нешуточную мощь Звездного Флота. Сейчас он остался один — просто ничего не знающий человек с бластером, на планете, население которой, если считать его, составляет ровным счетом пять человек…
Мозг станции выглядел стандартно — стена, усеянная бесчисленными лампочками, табло и два огромных зеленых глаза.
— Кто ты? — спросил Лех для проверки.
— Искусственный Мозг на квазинейронах первого порядка станции планеты Сиреневая, — ответил жестяной голос.
— Где персонал станции?
— Персонал станции не обязан сообщать мне о своих передвижениях, — сказал Мозг.
— Что произошло на станции?
— На станции ничего не произошло.
Лех сообразил, что вопрос поставлен расплывчато.
— Что случилось с Марией Калаши?
— Нет данных.
— Кто уничтожил передатчики?
— Нет данных.
— Где роботы, приписанные к станции?
— Девять переведены на рудник, десятый выполняет специальное задание.
— Какое?
— Вы не принадлежите к людям, обязанным это знать.
— А кто же тогда принадлежит?
— Кирилл Крымов, — сказал Мозг.
— Где Остапенко и Гулич?
— Нет данных.
— Чем ты занимаешься сейчас?
— Готовлю взрыв реакторов рудника.
— Что?! — крикнул Лех. В случае взрыва реакторов, питавших энергией полностью автоматизированный рудник, квадрат пятьдесят на пятьдесят километров стал бы мертвым, зараженным радиацией, выжженным пространством. И огромное радиоактивное облако, тяжело плывущее над оранжевыми лесами и сиреневыми лугами, разносящее заразу дальше, дальше…
— Прекратить! — сказал Лех.
— Я выполняю приказ.
— Но блок предохранителей…
— Блок предохранителей демонтирован, — бесстрастно сообщил Мозг.
Чтобы отключить блок предохранителей, нужно быть талантливым кибернетиком, которого следует немедленно лишить права работать по специальности, — Мозг, лишенный блока, выполнит все, что прикажут. Абсолютно все. Абсурдное, преступное, опасное…
— Я попросил бы вас покинуть помещение, — сказал Мозг.
Бластер был уже в руке… Лех палил беспорядочно, неприцельно, чертя лучом размашистые зигзаги. Что-то мерзко шипело, свиристело, валили клубы едкого дыма, тек по полу расплавленный пластик, сквозь вой и треск разрядов прорывались бессвязные выкрики гибнущего Мозга. Взвыла и тут же захлебнулась аварийная сирена, испарились в луче мигающие красные лампы общей тревоги.
Пар и дым уплывали в разбитые окна. Мозг был уничтожен начисто. Лех выщелкнул из рукоятки серебристый цилиндрик разряженной энергообоймы, не глядя, на ощупь, вставил новый. Сунул бластер в кобуру, присел на корточках у стены, приятно холодной, прижался к ней затылком. Он был один на планете, один во Вселенной. Теперь Крымову, коли уж он сошел с ума и собирался взорвать рудник, придется обходиться своими силами, автоматика безопасности реакторов — крепкий орешек.
Самое скверное — Лех понятия не имел, где расположен этот чертов рудник, знал только, что он находится километрах в двадцати от станции. Исчезли все вертолеты и вездеходы, а пускаться в поиски пешком бессмысленно…
Лазер, подумал Лех. Мощный лазер входит в комплект оборудования согласно параграфу 23/4: «Две планеты, расположенные относительно друг друга в пределах оптической видимости. В случае, если звездный персонал одной из таких планет не имеет стационарного космического корабля, станции должны быть снабжены лазерами для дублирования при необходимости аварийных сигналов». Если энергоемкости станции не тронуты, можно дождаться ночи и передать на Смарагд сигнал бедствия. Смарагд — крупный космодром, помощь придет через несколько часов. Да, но сейчас здесь только полдень…
Лех снова вдохнул тот приятный незнакомый запах, преследовавший его на лужайке. Скорее всего почудилось — откуда этому запаху взяться здесь, в вентилируемом воздухе станции? Лех встал, проделал несколько гимнастических упражнений и спустился вниз.
Мария сидела в той же позе, широко раскрыв глаза. Сунув руки в карманы, нарочито громко посвистывая, Лех медленно пошел вокруг здания: «Дождаться ночи. Ночи…»
Он резко остановился, качнувшись вперед по инерции. В траве лежала стальная квадратная плита, и на ней небрежно, видимо, наспех, было коряво выведено искровым разрядником «Павел Гулич». Стояло еще число — вчерашнее. И больше ничего.