— Древняя Греция? А какая именно область? Афины?
— Не знаю, Греция или не Греция, но что-то древнее, это точно. Так вот, ее я увидел на невольничьем рынке. Стоит, понимаешь, как собачонка, на привязи, а вокруг разные охламоны торгуются. Разглядывают ее, точно породистую лошадку. Вот я и… Понимаешь, прямо сердце кровью обливается…
— Что ты заладил свое: понимаешь, понимаешь? — одернул я Василия. — Ты что же, обормот, купил ее, что ли?
— В общем, да! — уныло признался Василий. — Обменял. У меня на пальце было кольцо с искусственным бриллиантом. В наше-то время, сами знаете, все эти бриллианты яйца выеденного не стоят, а у них тут — диковинка. В старину за такие камушки головы отрывали! Вот я на это самое кольцо и выкупил целую толпу невольников — человек тридцать.
Мы с Семиным испуганно переглянулись.
— И где же они, рабовладелец? — спросил Семин.
— Попрошу не оскорблять! — строго заметил Василий. — На шута они мне здесь — ни один с отверткой не умеет обращаться. Всех отпустил на волю. А у Ней в этих краях никого, она из какой-то другой области. Ни на шаг от меня не отходит. Не прогонять же! Да и куда она пойдет? — развел руками Василий. — Девочка трудолюбивая, ласковая. Сирота…
— Ох, Вася, голову бы тебе оторвать за такие фокусы! Ты же умный парень. Сам подумай, куда мы ее теперь денем? С собой не увезешь, а здесь оставлять — преступленье. Она ведь человек — не козявка.
Василий задумчиво посмотрел на Нею, суетившуюся у костра, и вздохнул:
— Что-нибудь придумаю. А вы бы на моем месте что сделали? Прошли мимо? Надо ее куда-нибудь пристроить.
— Ты говоришь, у нее нет здесь родственников? — переспросил Семин. — А если выдать ее замуж за какого-нибудь местного парня? Подбросишь им, Василий, пару бриллиантов на обзаведение хозяйством. Они всю жизнь будут тебя вспоминать…
— Что? Ты это мне предлагаешь? — взорвался Василий. — Ах ты…
Семина спасла хорошая реакция — кулак Василия просвистел в сантиметре от его подбородка.
— Погоди, Васенька, — крикнул я, хватая своего дружка за руку. Спокойнее, спокойнее. Здесь дама!
Напоминание о даме подействовало. Вася обмяк, перестал сопеть и устало опустился на камень у костра.
— Все! Заметано! — отрезал он. — Увезу ее с собой. Я сам на ней женюсь! Если, конечно, она согласится. Решено! — Василий швырнул в костер охапку щепок, поморщился от дыма и повторил: — Решено! Не век мне в холостяках ходить! Тридцать пять лет! Судьба! Это даже интересно — жена из Древней Греции! А? В институте сдохнут от зависти!
— Совсем сдурел детина, — прошептал Семин, подозрительно поглядывая на Василия. — Ты же прекрасно знаешь физику, законы сохранения материи во времени еще никто не отменял! Эта девушка весит килограммов пятьдесят, не меньше. Значит, нам в этом веке надо выбросить не меньше пятидесяти килограммов балласта! Ты об этом помнишь? Федор, хоть вы на него подействуйте! Машина ведь неисправна! Осталась последняя попытка! Куда нас занесет — дьяволу неизвестно! Возможно, опять попадем к птеродактилям! Подвергать женщину опасности путешествия во времени! Он с ума сошел!
— Ерунда, — фыркнул Василий. — Я все уже обдумал! Здешний мир для нее опаснее в тысячу раз. Пусть свалимся в мезозой. С милой и в пещере рай! Я уже прикинул, что можно выбросить здесь в качестве балласта. У меня в багажнике килограмма два разных ювелирных украшений с бриллиантами, изумрудами, рубинами и прочей шелухой. Наш театральный реквизит — костюмы всех эпох и народов — еще пятнадцать килограммов. Ящик с инструментами шесть килограммов. Наши ружья, три штуки, боезапас, аптечка, запасной генератор, коврики, обшивка с кресел, запасное колесо, кондиционер… Еще какие-нибудь пустяки. Наскребем! Все в море — и поехали! Жизнь человеческая дороже!
— Он рехнулся, — прошептал в отчаянье Семин. — Он оставит нас голыми и затащит куда-нибудь к древним ящерам. Федор, попробуйте его остановить. Ради своей красотки он разломает всю машину!
— Бенедикт, успокойтесь, — сказал я. — Вы человек рассудительный, должны понимать, что ошалевшему от любви Василию возражать опасно. Водитель он опытный, если говорит, что сумеет увезти всех, значит, надеется сбалансировать аппарат и вытащить нас в будущее. Надо доверять товарищам!
— Ну нет, — в глазах Семина был уже откровенный страх. — Последняя попытка! Дважды мы проваливались в прошлое! Больше я с ним не поеду! Слышишь, Василий? Выбрасывать ничего не нужно. Я остаюсь в этом веке! Найди мне подходящий костюм и давай сюда свои побрякушки. Два килограмма драгоценных камней. Что ж, на первое время мне хватит! Вернетесь за мной на исправном аппарате, если, конечно, сумеете попасть в институт.
И Семин решительно направился к аппарату, хлопнул дверцей и полез в багажник.
— Бенедикт, послушайте! Опомнитесь! Вы все обдумали? — спросил я.
— Обдумал? Конечно, обдумал, — сказал Семин. — Я необдуманных поступков в отличие от некоторых не совершаю. Василий Иванович, где у нас тюк с одеждой? Надеюсь, уступите мне один стальной нож и пару банок с тушенкой?
— О чем разговор? — пожал плечами Василий. — Бери что хочешь! Но, честное слово, зачем тебе здесь оставаться! Для чего такая жертва? Признаться, не ожидал. Прости…
— Ладно. Не будем больше об этом, — величественно произнес Семин. — На исправном аппарате вы меня легко отыщете по радиомаяку, — Семин повесил себе на шею футляр с приемопередатчиком. — Запеленгуете. Да и ваша спутница, я уверен, знает и город, и имя правителя, а следовательно, установить время и мои координаты большого труда не составит. Кстати, почему она у тебя такая молчаливая? Еще не привыкла? Или просто перепугана? Дня через два освоится… Тогда расскажет…
— Все же вы, Бенедикт, не очень приспособлены к местным условиям, — добавил я. — Не лучше ли держаться всем вместе?
— Нет! Я своих решений не меняю! Хватит с меня ваших Мурочек и птерозавров!
Мы с Василием переглянулись, помогли Семину надеть подходящий хитон.
— Под мышками не жмет? — участливо спросил Василий.
— Потерпим, — сморщился Семин, набивая дорожную суму ювелирными ценностями. — Дорогу до города покажи и дай сюда электронный переводчик.
— Прямо на север, — сказал Вася. — До утра потерпи, скиталец. Ночью тебя в город стража не пустит. И ограбить могут на дороге. Самоцветы и золотишко лучше где-нибудь здесь закопай, а с собой возьми самую малость. Сам знаешь, разбойнички…
— Хорошо, — хмуро согласился Семин, — подождем рассвета.
Ночь прошла скверно; если бедную Нею заботливый Василий еще как-то уложил в машине на сиденьях и укрыл меховой накидкой, то мы глаз не сомкнули — сидели у костра, смотрели на звезды, на огонь и уговаривали Семина не дурить и остаться. Василий расписывал ему антисанитарные условия городских улиц, предрекал скорую гибель от рук разбойников или палачей и рисовал картины будущего унылого существования Семина — одну страшнее другой. Правда, концовку своих уговоров Вася сильно подпортил одной неосторожной фразой. Он заявил, очевидно от чистого сердца, что, если уж так случится, в мезозое или там, куда мы попадем на этот раз, нам будет очень не хватать его, Семина, дружеского участия…
Услышав о мезозое, Семин крякнул, сквасился и забормотал что-то о своей невезучести, о происках фортуны… Утром, с первыми лучами солнца, он ушел от нас.
Василий включил машину, и, видимо, удача повернулась к нам лицом — через четыре часа мы добрались до двадцать пятого столетия, там отремонтировали свой агрегат, запаслись энергией и вернулись в свое время.
Конечно, у Василия были крупные неприятности. И ему и мне пришлось сочинять длинные объяснительные. Подробно докладывать на ученом совете института о случившемся. У Василия даже собирались отобрать права на управление машиной времени, но он уговорил администрацию института с этим повременить. И сам отправился за Семиным в Древнюю Грецию. Конечно, у Ней он предварительно выяснил и название города, в котором собирался поселиться Семин, и приблизительное время, имена царей и правителей, властвовавших в ближайших областях страны.