— Ну конечно. Ведь Грег, кажется, не ездит верхом?
Фейт ничего не ответила. Ей не хотелось рассказывать мачехе о своем решении расстаться с Грегом прежде, чем об этом узнает он сам.
Шкаф Эвелины буквально ломился от выходных туалетов, многие из которых были эксклюзивными произведениями известных кутюрье.
— Кое-что я купила сама, большую же часть мне помог выбрать Гюстав — он специально возил меня в Париж и в Рим, — с гордостью прокомментировала Эвелина. — Здесь есть вещи и на каждый день. — Она извлекла из шкафа нечто блестящее и приложила к Фейт. — Это очень пойдет к твоим волосам и фигуре. Примерь. И вот к нему босоножки.
Фейт сняла блузку и брюки и через голову натянула узкое серебристое с едва уловимым бронзовым оттенком платье, потом сунула ноги в босоножки на высоченных каблуках и повернулась спиной к Эвелине, чтобы та застегнула молнию.
— Нет, под эту модель бюстгальтер не надевают. Сними его, — потребовала Эвелина.
Фейт подчинилась. Взглянув на себя в зеркало, она была потрясена. Платье, абсолютно закрытое спереди, имело сзади довольно глубокий вырез и так плотно облегало фигуру, что Фейт невольно сравнила себя с бабочкой, спеленатой коконом.
— Я не смогу появиться в таком виде! — выдохнула она.
— Но почему? — удивилась Эвелина. — Ты выглядишь потрясающе!
— Я чувствую себя… Жанной Д'Арк, закованной в латы, — выдавила Фейт со смехом.
— Ну уж вряд ли тебя сожгут на костре! Теперь ты сама убедилась, как меняет человека вещь. Вот только жаль, что благодаря стараниям своего замечательного братца Жером не увидит тебя во всей красе.
— Не только Жером, никто не увидит, — твердо заявила Фейт, — поскольку я это не надену. Подыщи мне что-нибудь… попроще.
— Нет. — Эвелина умела быть неумолимой. — Или это, или ничего.
— Тогда я надену то же, что вчера вечером, — упрямилась Фейт.
— Не наденешь. Ты огорчишь этим Гюстава.
— Ты хочешь сказать, ты будешь огорчена.
— Ну хорошо, я буду огорчена. Соберутся сливки общества, дорогая, и мне не хочется краснеть перед ними. Если ты не наденешь то, что предлагаю я, тебе лучше сказаться больной.
— Хорошо, я так и сделаю, — огрызнулась Фейт, задетая тем, что котируется прежде всего одежда, а не она сама.
— Дорогая, ну не будь такой упрямой, — принялась увещевать ее Эвелина. — Гюстав очень хочет представить нас обеих своим друзьям. Ты такая красавица! Почему бы тебе не показаться во всем блеске?
Да чтобы не дать Эрику лишнего повода для подозрений! — мысленно ответила Фейт. Платье, конечно, сногсшибательное. Она приподняла волосы, чтобы заколоть их на затылке, — это визуально удлинит фигуру, как и высокие каблуки.
— Прекрасно! — Эвелина захлопала в ладоши. — Все мужчины сегодня будут у твоих ног!
— Кроме Гюстава, конечно. — Фейт улыбнулась.
— О, Гюстав тоже. Он настоящий мужчина, уверяю тебя. — И Эвелина добавила уже серьезно: — Я желаю тебе только добра. Если ты выйдешь замуж за Жерома…
— Об этом не может быть и речи, — перебила мачеху Фейт. — Не знаю, как он, но у меня нет к нему никаких чувств.
— Ничего, появятся со временем. Он очень симпатичный молодой человек.
— Дело не во внешности. — Фейт попыталась расстегнуть молнию, но та не желала поддаваться. — Эвелина, помоги же мне вылезти из платья!
— Только при условии, что ты наденешь его сегодня вечером. Иначе барахтайся сама!
— Шантажистка! Я испорчу твое платье, если буду и дальше дергать за молнию.
Мачеха пожала плечами.
— Ну и порть, хотя оно стоит целое состояние.
— Ну хорошо, — сдалась Фейт, — я надену это чертово платье, только освободи меня!
Довольная одержанной победой, Эвелина расстегнула молнию и подхватила платье, когда Фейт сняла его.
— Вот и хорошо, вот и умница, — приговаривала она, расправляя ткань на плечиках. — Я зайду к тебе и помогу одеться. Или ты предпочитаешь, чтобы это сделал кое-кто другой? — игриво добавила она. — Эрик более соблазнителен, чем его брат, но на него имеется слишком много охотниц.
— Уж лучше иметь дело с грязным животным! — в сердцах воскликнула Фейт и взмолилась: — Ну перестань, Эви!
В глазах мачехи появилась боль.
— Ты же знаешь, я ненавижу, когда меня так называют!
— Извини. — Фейт кротко улыбнулась. — Во сколько собираются гости?
— К девяти мы должны быть при полном параде. Ты собираешься еще отдыхать?
Почему бы и нет? Вероятно, мероприятие затянется до самого утра.
Эвелина усмехнулась.
— Ну отдыхай.