***
— Исак… — наверное, такое только в бреду послышаться могло, этот голос… разве можно его с кем-то спутать?
— Исак… — слуховая галлюцинация повторилась.
Мальчик вскочил с постели, дыхание сбилось, голова почти не соображала. Посмотрел на экран телефона, на часах — нет и 4-х утра.
«Нет, так решительно не годится… так больше нельзя… наверное, просто схожу с ума», — Исак кое-как справился с дыханием и хотел было лечь обратно, как снова послышался до рези в груди знакомый голос.
Вернул телефон на тумбочку, где лежал принесенный из парка журавлик. Хотел было взять его в руки, но отшатнулся, забравшись с коленями на постель. На журавлике была кровь.
«Всё, я точно с катушек съехал, хотя чему тут удивляться.»
Справившись с пробивающим тело ознобом, все же встал на ноги и направился к двери — мучила жажда, да и просто вода могла успокоить.
Открыл дверь и застыл в ужасе… на пороге комнаты стоял Эвен, весь в белом, одетый как для погребения, а с виска стекала кровь.
А еще совсем пустые глаза и руки с кровавыми подтеками на запястьях.
При других обстоятельствах реакция была бы иной, но сейчас все, что сделал Исак — это отшатнулся к стене, закрыв лицо руками, громко вскрикнув…
— Исак, Исак, просыпайся, Исак, — отец дергает его за плечо.
Мальчик резко открыл глаза: вид отца перед его постелью вернул его в реальность. Это был сон… просто жуткий сон. Исак, медленно приходя в себя, огляделся. На тумбочке, рядом с телефоном, как новенький, без единой кровавой капли лежал его журавлик.
— Кошмар приснился?
— Да… правда, мне кажется, я давно в нем и живу, — Исак опустил голову, прижав колени к груди и обхватив их обеими руками. — Знаешь сам, я с ним не попрощался даже… может, если бы ты позволил мне это — мне стало бы легче. Но мы так поспешно улетели, как будто один день что-нибудь решал! — глаза Исака снова стали влажными. — Я не часто прошу тебя о чем-либо, но сейчас прошу… просто умоляю: позволь мне вернуться туда… хотя бы на один день, я хочу сходить к нему на могилу, просто попрощаться и все… прошу тебя!
Отец Исака с шумом выдохнул:
— Это невозможно, Исак…
— Почему?!
— Потому что нет у него могилы.
— Вот как? — Исак слабо понимал сейчас, как такое могло произойти, в голове роились дурацкие мысли, — Его что ж… как собаку бросили гнить где-то на пустыре?
— Нет, что ты…
— Выходит, его что… кремировали? Тогда куда дели прах? Отдали приемным родителям? — в голове Исака стало что-то проясняться.
Старший Вальтерсен поднял на Исака взгляд, по блеску которого мальчик понял, что отец хочет сказать ему что-то важное, но никак не решится.
— Исак, — отец тяжело сглотнул, — ты только не волнуйся и выслушай меня спокойно, не перебивая.Обещаешь?
— Да… — сердце Исака бешено забилось, предчувствуя недоброе.
— Понимаешь… бывает такие ситуации, когда приходится говорить неправду даже самым близким людям, просто потому что хочешь уберечь их от зла…
Сердце Исака, казалось, остановилось.
«Нет… только не это», — почему-то даже не дослушав отца в самом начале, он как будто чувствовал, к чему клонит его отец.
— Эвен… он… — отцу сложно было подобрать слова, чтобы не ранить Исака еще глубже и больнее, — он не погиб тогда.
— Он жив?! — Исак закрыл лицо руками, согнувшись почти пополам. — Как же так…почему?! За что… папа… за что ты так со мной? — Исак зарыдал в голос, отбиваясь от попыток отца обнять его. — Неужели мало бед было у меня в жизни? Неужели мало я страдал?! За что ты так со мной?! Это ведь ты… ты все устроил, так?! Я не верю, что Эвен добровольно от меня отказался, никогда не поверю такому!
— Прости меня, сынок… я думал, так будет лучше. Хотел уберечь тебя от новых страданий…вы мне такими разными показались, такими чужими. Но теперь я вижу, как ошибался, как ты страдаешь, не мог я больше видеть этого, прости меня.
— Знаешь, — тут Исак словно опомнился, вытер рукавом красные мокрые глаза. — А ведь получается… получается Эвен тоже согласился… согласился на то, чтобы его считали мертвым? Иначе, за полгода он бы нашел способ увидеть меня, хотя бы дать знать о себе…выходит, ты ему что-то предложил взамен? Он что… продал меня… — скривил губы в горькой усмешке, — и какова была цена моей боли?
— Нет, что ты… на такое я бы не решился, да и он, как мне показалось, не способен на подобное…
— Тогда что же? Что ты ему предложил взамен забвению?
— Свободу и безопасность ему и его семье. Да это и не обмен был… не то, понимаешь? Я просто боялся тебя потерять… а выходит, что чуть не потерял сейчас, но я не хочу больше видеть тебя страдающим.
С этими словами отец Исака подал ему конверт.
— До Рождества еще целый месяц… но я подумал, что ты не против будешь получить часть своего подарка сейчас. Открой его, пожалуйста.
Исак нехотя взглянул на конверт, но, все же, взял его.
Дрожащей рукой открыл и ахнул. В конверте лежал авиабилет в страну, куда Исак еще десять минут назад ни за что бы в жизни не захотел вернуться. Кроме билета был адрес, который мальчик давно знал наизусть.
— Это что, мне?! — Исак никак не мог поверить, он даже не до конца понимал реальность происходящего: не сон ли это?
Неужели через каких-то пару суток он сможет увидеть того, кого навсегда считал для себя потерянным.
— Ну, а кому же, — отец слабо улыбнулся, протягивал руку к плечу Исака, положил на него ладонь. — Все это время там за ним присматривали. Буду честен с тобой: Эвен не в самом лучшем состоянии… думаю, он страдал не меньше, и поверь мне, согласился на этот обман не только ради своей свободы и своей семьи, ради тебя, тоже. Он тоже посчитал, конечно, что уж скрывать, не без моего влияния, что тебе будет без него лучше. Только видишь, как все получилось… прости меня, если можешь.
Исак отложил такой сейчас дорогой для него конверт и потянулся в объятия к отцу.
— Ты поступил жестоко… но и сам себя ты тоже наказал не меньше, ведь так? Вижу что так, можешь не отвечать. Но всем нам в этой жизни должен даваться второй шанс. Нам с Эвеном его сейчас подарил ты. Спасибо тебе, только обещай, что больше не будешь пытаться разлучить меня с ним? Обещай…
— Слово даю, — отец крепко обнял Исака. — А теперь нам надо уладить вопрос со школой и твоими сборами, не будем терять времени.
Уже будучи в кресле самолета Исак откинулся на мягкую спинку, достал из кармана журавлика и, погладив тому крылья, прошептал:
— Спасибо…
========== Часть 20 ==========
Комментарий к Часть 20
Daughter
“Medicine”
Очень рекоммендую, хорошо передает атмосферу.
Прибыв в Киото, Исак удивился контрасту, который был в природе весной и сейчас. Все стало каким-то бело-серым, пустым.
Наскоро бросив вещи в номере отеля, быстро приняв душ, Исак удобно оделся и в компании своего рюкзака с самыми необходимыми вещами отправился по известному ему адресу.
С замиранием в сердце Исак постучал в знакомую дверь. На улице было довольно прохладно, да и в доме — вряд ли намного теплее, ведь в домах там, как правило, не бывает центрального отопления. Поэтому, тепло приходилось поддерживать камином.
На стук в дверь не последовало никакой реакции… может, Эвена не было дома?
Исак все же решил еще раз постучаться. Странно, но дверь приотворилась. Исак вошел внутрь. Сразу же повеяло холодом. Здесь же окоченеть можно за вечер…
Прошел внутрь.
У холодного, давно не топленого камина, на голом полу сидел тот, ради кого Исак проделал весь этот долгий путь. Подошел ближе, Эвен не шевельнулся. Присел сбоку, чуть поодаль, рукой дотянулся до плеча… старший обернулся, вздрогнув.
Боже…что с ним стало за эти полгода… какая-то мертвенная бледность… пустота во взгляде… пустота и страх.