========== Часть 22 ==========
Комментарий к Часть 22
Все знают, какая сегодня дата для парней…и добавить нечего.
Наверное, лучший саунд к этой части - тишина, и дыхание мальчиков, одно на двоих.
Сколько волшебного очарования в этих предрождественских днях. Даже здесь, на краю света, падающий хлопьями снег, сияющий в вечернем свете улицы напоминал, что приближается самое чудесное время в году.
Несмотря на довольно холодную погоду все в доме Эвена было наполнено искренней теплотой и нежностью. За уже 24 года его жизни никто не дарил ему столько ласки и заботы, сколько давал ему этот белокурый мальчик.
— Эвен, — Исак обнял его со спины, привычно уткнувшись носом между лопаток, — тебе не кажется, что мы засиделись дома?
Эвен, нарезавший в это время любимый сыр Исака для тостов, тяжело вздохнул и отложил нож. Взяв руки мальчика в свои ладони, поднес их к губам. Так привычно и ласково. Так, как это должно быть и будет всегда. Так, как нужно и необходимо.
— Прости, я ведь и не подумал, что ты не привык к такому затворничеству и уединению, — Эвен вдруг отпустил его ладони.
Исак по-свойски закатил глаза и развернул к себе любимого.
— Ты вообще о чем? — Исак положил руки на плечи старшему и вопросительно заглянул ему в глаза.
Эвен опустил взгляд:
— Тебе приходится быть здесь со мной… вместо того, чтобы жить нормальной жизнью восемнадцатилетнего парня.
— Что? — Исак широко улыбнулся, обнажив свои акульи зубки. — Ты сам-то себя слышишь? Какой еще нормальной жизнью? — младший недоумевал, что еще пришло в голову его парню. Они, к слову сказать, не обозначили официально своих отношений, но и так все было понятно. Они вместе. Без лишних церемоний.
— Ну… тебе, наверное, хочется общения с друзьями, тусовок, клубов и прочего, — к тревоге Исака в уголках глаз Эвена уже блестели прозрачные капли. — А тебе приходится нянчиться тут со мной… боюсь, рано или поздно ты меня возненавидишь. Пусть ни сегодня, ни завтра, но однажды — это произойдет. И это, — через силу сглотнул, — это причинит тебе боль. Не хочу я так… не хочу.
Исак укоризненно покачал головой, а затем, притянув Эвена за шею к себе на плечо, ласково погладил его по волосам и потеревшись щекой о его нос, произнес:
— Я не знаю, что ты там себе напридумывал, но я живу той жизнью, которую выбрал сам и которая меня более, чем устраивает! Рядом со мной мой любимый, тот, ради которого я жизнь свою отдам, не колеблясь.
Я не хотел ворошить последние полгода ада, но ведь вынуждаешь! — мальчик едва не перешел на крик, — шесть месяцев я умирал изнутри, не понимал, зачем существую… жалел о том, что ты тогда не выстрелил в меня, — на этих словах Эвен руками крепко обвил спину своего мальчика, тепло прижив к себе, по щекам снова потекли слезы. Как ни пытался быть сильным, но мысли о том, как страдал Исак по его вине, ранила в сердце больнее самого острого самурайского меча.
— Прости меня, я…
— Хватит! — Исак не дал ему закончить. — Договаривались же, никакого прошлого, только здесь и сейчас. Тем более, пару дней назад ты говорил, что сам не сможешь без меня! А сейчас, что же, отступаешь от своих слов?
Исак немного подумал и продолжил:
— Если хочешь, не будем думать о завтрашнем дне, да что там, о сегодняшнем вечере даже… о следующем часе… Если хочешь, будем жить одной минутой… я и ты… и так минута за минутой. И ничего и никого больше.
Эвен тихонько кивнул в эти шелковые кудряшки, сильнее сцепив объятия:
— Тогда… что мы будем делать в следующую минуту? — старший немного отстранился, чуть прикрыв веки.
— В следующую минуту… — немного поразмыслил Исак. — В следующую минуту мы будем целоваться, — облизав нижнюю полную губу, потянулся к лицу старшего.
— Без напряга? — Эвен склонился к нему.
— Без напряга, — Исак осторожно коснулся верхней губы Эвена; слегка увлажнил, обведя кончиком языка и просто нежно принялся целовать по очереди теплые алые половинки, не углубляясь, не переходя границу нежности и доверия. Он знал, что все еще будет у них. А пока, в эту конкретную минуту было достаточно просто чувствовать тепло и нежность родных губ любимого.
Когда немного начал неметь носогубный треугольник, разомкнул поцелуй. Эвен смотрел на него и, казалось, улыбался глазами.
— Выбраться из дома нам все же придется. Я никогда не был в этой части света зимой. Хочу просто побыть с тобой, родной мой, погулять по зимнему Киото. Так что ты заканчивай с завтраком, а я поищу тебе теплую одежду. Не хватало, чтобы ты еще разболелся под Рождест…
Не успел Исак закончить, как в дверь постучали.
Оба резко повернулись к двери. Кто же это мог быть?..
========== Часть 23.1 ==========
Комментарий к Часть 23.1
Снова разбила на две части. Так будет логичнее. Вторая подчасть будет объемнее.
Все более или менее прояснится.
…И пока все бредут-идут, устремивши взор,
На моем горизонте — пруд, а на небе — флёр
Облаков. И воздушный шёлк. А в руках — цветы.
И куда б человек ни шёл, в каждой капле — ты.
В каждом миге, чей сладок звук, бесконечен Свет,
В каждой книге, в сплетении рук, в суете сует…*
Так и не дождавшись ответа, в дверь постучали еще раз.
Эвен инстинктивно, в защитном жесте скрыл Исака за собой, который все равно ни на миллиметр не желал отцепиться от его футболки со спины.
— Исак, — старший тихо, почти одними губами шепнул ему. — Кто бы там ни был — ничего не бойся, ничего и никого. В любом случае, если им кто и нужен, то это я.
А ты просто уйдешь, и все? Хорошо? — схватил за плечи. — Только не спорь, пожалуйста, хотя бы сейчас? Слышишь?
У Исака глаза округлились, верхняя губа затряслась, дрожащим голосом кое-как выдавил из себя:
— Ты о чем это? Что значит «уйдешь»? Ты, может, ночью в темноте о косяк дверной ударился? — вцепился пальцами в грудь любимого. — Никуда я без тебя не уйду! Понял?! Или мне погромче это сказать? Я сейчас сам открою эту дверь, и будь что будет, окay? Я, знаешь ли, с некоторых пор стал верить в знаки судьбы, — даже слегка усмехнулись оба на последних словах Исака.
Эвен ничего не ответил: просто крепко прижал к себе мальчика, подержал так в объятиях какое-то время, а затем взял за руку. — Значит… вместе? — вопросительно взглянул во влажные зеленые изумруды.
— Вместе, — совсем не громко, но твердо ответил Исак, не разрывая зрительного контакта.
— До конца?
— До конца, — мальчик успокаивающе улыбнулся и, крепче сомкнув их руки, сам повел Эвена к двери.
Дверь отворилась сразу же, как только Эвен повернул ключ в замке.
На пороге появился невысокого роста японец в униформе какой-то организации. Исак плохо разбирался в этом, и лишь молча переводил взгляд с Эвена на пришедшего и обратно.
Оба молчали. Наконец, старший о чем-то заговорил с незнакомцем на японском.
Конечно, Исак не разобрал ни слова, но судя по интонации и потемневшему взгляду чистых глаз Эвена, то, что сказал ему пришедший, сильно огорчило того.
После нескольких минут разговора, мужчина передал Эвену какую-то небольшую коробку, наподобие шкатулки и, поклонившись, ушел прочь.
Насхайм поклонился в ответ.
А затем, закрыв дверь, облокотился на стену, опустив голову. Коробка выпала из внезапно ослабевших рук.
— Эвен… — Исак вплотную приблизился к любимому; взяв в руки его дрожащие ладони, ласково погладил их; обвил шею руками, положил голову старшего себе на плечо, — Эвен, что случилось? Зачем приходил этот человек… что он тебе отдал?
Старший молчал. Взгляд его немного посветлел, но было заметно, что слова ему сейчас будут даваться с трудом.
— Ладно, не хочешь сейчас рассказывать — не надо. Ты только успокойся сейчас и не молчи, если плохо тебе, хорошо? Мы же обещали друг другу, помнишь, вместе и до конца…
Исак не успел договорить, как Эвен притянул его к себе покрепче, ласково погладил по спине и шепнул у самого виска: