Снег уже не просто шел, он валил холодными слипшимися хлопьями, скрывая всю грязь и мерзость огромной человеческой клоаки. Улицы и крыши домов стремительно белели, от этого рождественского снега становилось светлее и покойнее. Жаль только, что ноги и руки окончательно онемели, зато тело уже почти не ощущало холода. Теперь Кэтрин была бы рада увидеть людей, зайти в какой-то кабачок и немного погреться. Ведь за тепло никто не возьмет денег. Однако в этой части города никаких, даже самых завалящих заведений не наблюдалось. Постучать же в наглухо затворенные двери она по-прежнему не решалась. Кто-то шмыгнул у самых ног и метнулся в темноту, оставляя на белоснежном убранстве цепочку черных следов. Кошка! Хорошо кошке, ей открыты все чердаки и подвалы, у нее тоже босые лапки, но пушистая шубка. Хорошо быть кошкой. Какая чушь лезет в голову. А может быть, это и есть смерть. Тоже неплохо – впереди будет встреча с Колином, с дядей, с папой и мамой…
- Эй, ты чего тут разлеглась… Вставай, замерзнешь. Лишку глотнула, да?
- Да оставь ты ее, Лили, охота была со всякой швалью возиться…
- Не скажи, Роуз, сегодня вечер особенный, да и негоже, чтобы живая тварь такой смертью помирала, я бы и полудохлую кошку в такой вечер на улице не оставила.
- Ну, и дура! Проспится и все будет нормально. В нашем деле нельзя быть слишком сентиментальной.
- Не все такие бесчувственные, как ты, Рози.
- Как знаешь, я тебе не помощница.
-Я и сама ее дотащу.
Голоса доносились, как сквозь три слоя ваты. Кто-то усиленно тормошил, тряс за плечо, дул в лицо, но сил разлепить веки и ответить не было. А может это мама и Колин? Или ангелы? Нет, ангелы не могут так говорить: «Дьявол побери эту темноту!» А кто может? Да ну их всех, пускай оставят в покое, она никуда не пойдет, тут так хорошо…
Кто-то подхватил ее на руки, вскинул на плечо, словно куль с мукой, понес.
- И куда мы ее, к тебе?
- Нет, ко мне далеко, до «Слона и замка» ближе, устроим ее там, в задней комнатушке .
- А потом что? Зачем нам нужна нищая оборванка, я уже проверила – у нее нет ни полпенни.
- Э, не скажи, она хоть и извозилась в грязи, но одежда на ней добротная, а от волос пахнет дорогим мылом. В нашем деле девица пригодится: или станет нашей, или от родных получим выкуп за беглянку.
- Как знаешь, только Флори вряд ли одобрит твой благородный порыв. И давай поспешим, а то все без нас выпьют и всех кавалеров расхватают.
Стены вели себя самым бессовестным образом: пузырились и качались, пузыри вздувались, сталкивались, наползали друг на друга, опадали и отвратительно шевелились, покрываясь новыми пупырышками. Кэт зажмурилась, вновь приоткрыла глаза – пузыри никуда не исчезли, только стали более наглыми. Ужас какой! Потолок нависал прямо над лицом черно-белыми квадратами. Лучше не смотреть.
- Очнулась, - послышался рядом незнакомый молодой голос. –
Лили, она пришла в себя!
Ну, пришла, зачем же так вопить над ухом. Вот от таких голосов и размножаются наглые пузыри, а потолки норовят упасть на лицо… Додумать Кэт не успела, кто-то взял ее руку в свою, полную, мягкую, прохладную. Стало приятно и легко. Девушка окончательно решилась поднять веки. Над ней склонилось крупное округлое лицо с добрыми темными глазами. Словно у коровы тетушки Полли. Кэт с трудом разлепила пересохшие губы:
- Кто вы?- хриплым шепотом спросила она.
- Я Лили, Лили-Малютка, - улыбнулась девушка, – а ты?
- Я… Анна.., а где я?
- Ну ты даешь, Рыжик? Совсем ничего не помнишь?
- Почему вы назвали меня Рыжиком?
- С такими волосами только такую кликуху и иметь. Ты в надежном месте. Мы с подругой нашли тебя почти замерзающую, на улице. Поначалу подумали, что ты здорово наклюкалась, а потом я поняла, что ты попросту замерзаешь. Кто же ходит зимой в одном платье и босиком? Я на тебя две бутылки джина извела, пока всю растерла, и внутрь тебе немало грогу влила.