- Ничего, дорогая, зато будет здоровым и сильным, остальному можно научиться потом.
- Но он же должен помнить о своем происхождении!
- Много мне помогло это происхождение? В этой стране важнее хорошо владеть оружием, драться и быть предприимчивым.
Мать внешне соглашалась, но при всяком удобном случае пыталась увлечь сына книгами и игрой на фортепиано. Книги мальчик любил, хоть и не те, что нравились матери, а от уроков музыки успешно уклонялся. Счастливое детство закончилось после смерти отца. Он погиб внезапно и нелепо, от удара молнии, во время жуткой грозы. С тех пор Ричард недолюбливал грозу: не то чтобы боялся, но всякий раз при раскатах грома по спине проползал непрошеный холодок. Через несколько дней после похорон мать позвала сына в гостиную и рассказала, что отец был из очень знатного английского рода, но его дед уехал в свое время в Штаты и всякая связь между двумя ветвями прервалась. Титул не слишком заинтересовал мальчика, тем более, что получить его не представлялось возможным.
- А эти родственники о нас знают?
- Вряд ли, милый. Связь оборвалась очень давно. Но бумаги, подтверждающие происхождение, твой бедный папа всегда возил с собой. Ты должен стать настоящим джентльменом, Дик. Отец хотел, чтобы ты получил европейское образование.
Мальчик молча кивнул.
Однако на пути к приличному образованию оказалось немало препон. Дела у молодой вдовы на ферме шли все хуже, вскоре ее пришлось продать за долги и переехать в город. Чтобы свести концы с концами мать начала подрабатывать шитьем, Ричард устроился на местную конюшню, умение обращаться с лошадьми, приобретенное еще на ферме, помогло и тут. Мать умерла , когда юноше исполнилось семнадцать лет, во время вспыхнувшей в городе эпидемии холеры. Стоя у свежей могилы, Ричард мысленно пообещал, что обязательно исполнит мечту родителей, получит юридическое образование непременно в Европе. А деньги для этого сумеет заработать сам. Последующие пять лет он брался за любую работу: гонял стада лонгхорнов, работал на соседских ранчо, два сезона мыл золото в горах. Вместе с вырученными от продажи домишки и нехитрого скарба деньгами, заработанной суммы хватило на поездку во Францию и оплату двух лет обучения в Сорбонне.
***
Париж встретил Ричарда запахом жареных каштанов и разговорами о войне. Война была повсюду, о ней спорили до хрипоты в кафе и возле газетных киосков, кричали на митингах, сводками с фронта пестрели страницы газет. Молодому американцу до всего происходящего, казалось, не было дела, но приятели- французы нередко обсуждали при нем последние события, проклинали нерешительность правительства Наполеона ІІІ, ругали бездарных штабных, сдавших Седан, рассуждали о преимуществах стальных пушек Круппа над бронзовыми системы Ла Гитта, многие студенты пошли добровольцами на фронт. Поселившийся в дешевой мансарде на Монмартре, Ричард быстро сдружился с веселыми обитателями этого квартала: студентами, людьми искусства, девицами полусвета. Учеба давалась ему легко, выросший в разноязычной среде калифорнийского Запада, он хорошо знал французский и испанский, а латынью по вечерам заставляла заниматься мать. Неунывающая студенческая братия потешалась над всем и над вся, особенно доставалось низверженному императору, правительству «национального предательства» и занявшим в начале марта Париж пруссакам. Иногда Ричард сожалел, что выбрал университет в неспокойном Париже, а не в консервативной благополучной Англии или Швейцарии, но в целом, здесь было весело и интересно, казалось, ему выпал шанс прикоснуться к самой истории, творящейся на глазах. Здесь можно было встретить революционно настроенных молодых людей со всех концов Европы: русские анархисты и польские повстанцы, итальянские гарибальдийцы и венгерские националисты, весь пестрый калейдоскоп различных учений и течений мелькал на улицах вечно юного древнего города. В марте власть в городе перешла к совету Коммуны. Среди приверженцев коммунаров оказалось немало соучеников Ричарда. Они с восторгом рассказывали о преобразованиях, начатых по инициативе Коммуны. Ричард и сам ощутил, что в городе стало больше порядка, люди из бедных кварталов начали переселяться в брошенные владельцами дворцы, на обучение студентов новая власть никак не повлияла, все так же велись лекции, только некоторые преподаватели покинули осажденный город. А потом началась та самая неделя… Он проснулся от раскатов грома, нет, не грома, это было что-то другое, более грозное и неотвратимое.