- И все же, почему ты заподозрил, что он способен на убийство?
- Как ты помнишь, я уже несколько месяцев поддерживаю с ним приятельские отношения. Того, что я видел, достаточно, чтобы понять, что он жестокий, избалованный, наглый тип. Его кузина при мне обвинила его в жестоком обращении с животными, и, поверь мне, кто способен издеваться над бессловесными тварями, не задумываясь, причинит вред себе подобным. Я на таких еще на родине насмотрелся.
- Да, но убийство…
- Поверь, на совести этого юнца уже есть человеческая кровь, и он не остановится, он, как дикий зверь, вкусивший человечины, и превратившийся в людоеда. Боюсь, нам недолго ждать следующего преступления.
- Что же ты предпримешь?
- А что я могу? Только следить. Но я же не могу заниматься этим круглосуточно.
- А эта кузина? Ты уже как-то упоминал о ней…
- Замечательная девушка! Кстати, собирается стать твоим коллегой, учится в Медицинской школе.
- Она красива?
- Да, очень. А еще начитана, умна, отважна. Единственная, кто обращается с Джейми, как он того заслуживает.
- Так что же ты медлишь?
- Не уверен, что я ей нравлюсь, скорее, наоборот.
Кэтрин спала. Впервые за последние месяцы спала, как младенец, ни о чем не думая, в комнате, которую еще считала своей. Тут все было знакомо и привычно: зеленые обои, легкие муслиновые занавески в цветочек, небольшой туалетный столик у окна, этажерка с любимыми книгами, чучело утки под стеклянным колпаком, окаменелости и ракушки на каминной полке, дагерротип Колина на стенке рядом с акварелями работы самой Кэт… Ей снился удивительный цветной сон. Ей всегда снились раньше цветные сны, но в последнее время она была слишком устала и огорчена, поэтому погружалась в забытье без сновидений. Она видела огромный зал в старинном замке. Посреди комнаты стояли длинные столы, уставленные массивными серебряными блюдами с мясными тушами, кубками, в которых плескались вино и эль. Вокруг стола сидели мужчины в кожаной и суконной одежде по моде двенадцатого века, рядом сновали слуги, поднося все новые блюда и подливая хмельное из огромных кувшинов, тут же вертелись охотничьи псы. Сама она наблюдала за происходящим с галереи, окружающей пиршественную залу. Огромные круглые светильники с закрепленными свечами свисали над пирующими, чадили воткнутые в кольца на стенах факелы, в дальнем конце зала горели поленья в циклопическом камине. Пол залы покрывала солома, на некоторых стенах висели грубо выделанные тканые ковры. В общем шуме трудно было разобрать, о чем говорили пирующие. И тут со всех концов галереи появились нападающие, они спускались на веревках, прыгали через перила, пирующие схватились за кинжалы, которыми резали дичь, завязался бой… Кто-то навалился на нее сзади, попытался столкнуть вниз, в пекло сражения, на каменные плиты, она уже ощущала пустоту под перевесившимся через перила, наклонившимся над залом телом… И тут стало легче дышать, тяжесть исчезла, ее подхватила чья-то крепкая рука. Насмешливые зеленоватые глаза приближаются к ее лицу, теплая ладонь ложится на плечо, привлекает к себе. Он подхватывает Кэт за талию, и они вдруг воспаряют над залом, поднимаются выше, вылетают в распахнутое узкое окно, проносятся над зубчатой стеной… Там, в замке, ей казалось, что вокруг ночь, но здесь, на просторе, сиял в своем великолепии летний день. Одуряющее пах цветущий шиповник, зеленела трава на склонах холмов, заливался в чистом голубом небе жаворонок. Она сама не поняла, как очутилась лежащей на травянистом склоне в объятиях лорда Ричарда. Его лицо склонялось все ниже, губы приблизились к ее губам…
- И как тебя только угораздило? – ворчал Рене, перебинтовывая руку приятеля. – Хорошо хоть виски додумались сразу полить.
- Полбутылки отборного виски вылил, - криво усмехнулся Ричард (рука все еще ощутимо болела).
- Чем же так можно суметь покалечиться? Тебя пытали твои соотечественники у костра пыток? – допытывался у друга доктор Малле.