Дикий вопль, скрежет и лязг на лестнице. Да эдак оно весь дом перебудит, что бы это не было!
На секунду показалось, что-то промелькнуло в зеркале, какие-то всполохи. Кэт взяла приготовленный заранее кинжал, полоснула по запястью. Капли крови упали на свечи и в миску с водой. Девушка стянула запястье платком, оглянулась: казалось, за спиной стоит кто-то, буравящий затылок взглядом. Никого. Теперь нужно незаметно выйти из дома. Поставив миску и свечи в приготовленную заранее корзинку, Кэтрин накинула куртку, надела шляпку и растворила створки окна. Хорошо, что она озаботилась притащить вечером садовую лестницу, и ее никто не заметил. Продолжение ритуала требовало идти в развалины Стоунвилла.
Огромная бледная луна то освещала придорожные кусты и камни, то пряталась за угольно-черными тучами. Резкий, пронзительный, отнюдь не весенний ветер норовил распахнуть полы одежды и сорвать шляпу. Кэт упрямо нагнула голову в сторону ветра и пошла по аллее к дальней калитке парка. Что-то затрещало впереди, девушка отпрыгнула в сторону: прямо перед ней посреди дорожки упал огромный сук старой липы. Путаясь в цепких ветвях, Кэт осторожно обошла препятствие.
А чьи это глаза светятся во тьме? Что-то темное прыгнуло на дорогу, бросилось под ноги, мяукнуло и прижалось к ноге. Кэтрин с облегчением перевела дух: да это же Кучер, черный кот, один из ее любимцев. Кучера изначально хотели утопить, все побаивались оставить в живых совершенно черного котенка. Но тут вмешалась Кэтрин, сказала, что во второй половине девятнадцатого века стыдно верить во всякие приметы, словно в дремучее Средневековье. Тогда и ее надо сжечь на костре, ибо некогда верили, что рыжие приносят несчастье. А вот королева Бесс была рыжая, и ничего! И черный котенок имеет право на жизнь. Черныша оставили, но к нему не прилипла ни одна кличка. Пытались называть и Цыганом, и Мавром, и Жуком, но кот упорно игнорировал все имена. И тут вдруг обнаружилась странная тяга черного котенка к конюшне и лошадям. Он постоянно вертелся под копытами скакунов, норовил взобраться на перегородки денников, а оттуда прыгал на гриву лошадей. Естественно, кони поначалу шарахались от непрошеного жокея, но постепенно привыкли и даже подружились с усатым наглецом. Тем более, что кот любил лизать лошадиные шеи и уши, а когтями старался цепляться только за гривы, а не за нежную шкуру. Но больше всего ему нравилось устраиваться в коляске или на облучке кареты, рядом с кучером и, гордо восседая, ехать, куда глаза глядят. Кота пытались прогонять, потом смирились, он стал местной достопримечательностью, отправиться в путь без него уже считалось плохой приметой. И постепенно черный хвостатый наездник получил шутливое прозвище – Кучер. Так оно и осталось за котом.
- Ты куда, черненький? – попыталась воззвать к разуму кота Кэт. – Мне надо в старый замок, туда идти далеко и сыро, ты устанешь и замерзнешь. Возвращайся в свою конюшню.
Но кот упорно шагал рядом, то забегая вперед, то отставая, брезгливо обходя лужи и перепрыгивая через поваленные стволы. Кэтрин сдалась, в конце концов, вдвоем, даже таким спутником, веселее.
С Кучером дорога, и впрямь, показалась куда приятнее, чем боялась Кэт. Хорошо осознавать, что рядом находится живое существо, которое бескорыстно любит и ничего не боится. Даже развалины Стоунвилла, пугавшие ее днем, сейчас показались довольно безопасными, уютными, совсем не страшными. Перед часовней Кучер коротко нявкнул, прыгнул в сторону и скрылся среди увитых прошлогодними стеблями ежевики камней. Послышался шорох, писк, через мгновение перед Кэт появился гордый кот, в зубах его трепыхалась крыса. Да, умеют коты прогонять истинных и мнимых призраков. Кэтрин уже спокойно прошла мимо старого склепа, перебралась во внутренний двор, встала ровно посредине (она еще днем положила тут несколько камней, чтобы не ошибиться в темноте), достала миску и свечи. Воду с кровью из миски выплеснула через правое плечо, прилепила свечи на монету достоинством в соверен, зажгла (удобная все же вещь – спички!), со словами «Уплачено!» швырнула монету через левое плечо и, не оглядываясь, пошла домой.
Кучер, и не подумавший забавляться с крысой, шел рядом. Судя по всему, он изрядно устал. Тогда девушка подхватила кота на руки и поместила в опустевшую корзинку. Черныш не возражал, в корзине он ехал с тем же гордым видом, что и на облучке кареты. Во дворе имения кот сам выпрыгнул из корзинки и прошмыгнул к родной конюшне. Он свою миссию выполнил. Чтобы никому ничего не объяснять и ни с кем не говорить, как того требовал обряд, Кэтрин влезла по все той же лестнице в окно библиотеки и оттолкнула ее в сторону. Часы на камине показывали половину третьего, когда она добралась до своей постели и, растерев озябшие ноги, провалилась в сон. Ей снилась большая черная карета. Вместо кучера, на облучке восседал черный кот. На повороте карета притормозила, дверца приоткрылась, показалась голова дяди Джеймса. Кэтрин закричала и рванулась к нему, дядя покачал головой, дверца распахнулась пошире, дядя вытолкнул на дорогу … Колина. У брата был совершенно ошеломленный вид. Он вскочил на ноги, попытался ухватиться за подножку, но карета катилась под откос все быстрее, кучера на облучке уже не было. Колин повернулся к сестре и произнес: