- Рита, послушай... - начал он, заикаясь.
- Оставь меня! - крикнула она и, оттолкнув его, в слезах бросилась к дому. В этот момент мне очень хотелось подойти к Юрию и уверить, что всё будет хорошо. Однако я понимал, что мои увещевания ничем ему не помогут. Поэтому я принял непринуждённый вид и направился к дому. Войдя в переднюю, я увидел стоявших на лестнице Риту и Клейменова. Он держал её за руку и что-то тихо говорил. Когда он закончил, Рита поднялась по лестнице, а он направился в гостиную. Меня они не заметили.
Гости разъехались около десяти. Рита, конечно, не вышла их проводить. Юрий тоже не выходил из своей комнаты. Странно, но, тем не менее, так и было - в ту ночь я спал, как убитый. А наутро твёрдо решил уехать. Проснувшись довольно рано, я собирался сообщить об этом хозяину. По дороге в кабинет Василия Петровича мне повстречались кухарка и прачка. Они спускались по лестнице и не обратили внимания на моё приветствие, потому что были очень увлечены разговором. Обсуждали они какое-то небывалое происшествие. Я расслышал лишь «Какой стыд! И что же теперь делать?». Тогда я не понял, о чём шла речь, однако когда я зашёл в кабинет к Василию Петровичу, всё начало проясняться. Дело в том, что он полулежал на кушетке и стонал, а служанка Марьяна суетилась вокруг него, предлагая принять капли. Облокотившись на стол, стоял Николай и, сжимая в руках лист бумаги, яростно вчитывался в содержимое. У окна стоял Юрий, бледный словно простыня. Никто не обратил на меня внимания. Я кашлянул. Николай, кажется, только у него ещё оставались остатки самообладания, посмотрел на меня и вежливо поинтересовался, хорошо ли мне спалось. Я ни капли не соврал, когда сказал, что это была моя самая спокойная ночь. Но я не мог оставить без внимания происходящее, а потому спросил, что произошло. Он, молча, протянул мне листок и невесело улыбнулся. На небольшом клочке бумаги ровным и размашистым, но в то же время изящным почерком было выведено всего несколько предложений:
«Папенька, Коленька, простите меня и никого ни в чём не вините. Я уехала сегодня рано и когда вернусь - не знаю. Со мною всё будет хорошо. Но не ищите меня - это пустое... Рита».
Я бы не сказал, что в тот момент был шокирован или даже удивлён. В глубине души, я ожидал чего-то такого. Но всё же мне было интересно другое: что собираются делать остальные. Этот вопрос я и задал Николаю. - Она просила не искать её, но Бог свидетель, она же просто несмышленая девочка! Мы отправимся на её поиски немедля, - серьёзно сказал он. - Мы отправили слугу к Самойловым с просьбой приехать. У Павла Андреевича связи в городе, с его помощью мы быстро найдём Риту. Я посмотрел на Юрия. Услышав имя Клейменова, он вздрогнул. Значит, он не рассказал о вчерашней драме в саду. Что ж, тогда было бы интересно услышать версию Николая. Я спросил, что он думает о мотивах своей сестры. Так сказать, что заставило её сбежать. Он лишь пожал плечами. Было совершенно очевидно, что сообщать в такой момент о моём отъезде, по меньшей мере, невежливо. К тому же меня волновало здоровье Василия Петровича. Поэтому я взял первую попавшуюся книгу, присел на софу и стал ожидать дальнейшего развития событий.
Через час или около того приехали Самойловы и Клейменовы. Все, кроме Павла Андреевича. Я один встречал их у ворот, а потому спросил у Веры Анатольевны, где изволит быть её муж.
- Он уехал рано утром по делам в город, - спокойно ответила она. - Расскажите же мне, что у вас здесь случилось? Василий Петрович ничего не объяснил в своём письме, сказал лишь, что дело срочное. Ну, не томите! Она с неподдельным интересом выслушала мою историю о записке, которую сегодня утром нашла в комнате Риты служанка. И о тяжёлом состоянии Василия Петровича. О решительности Николая. И о страданиях Юрия.
- Ах, бедный юноша! Он так её любит! - посочувствовала она. Того, что среди собравшихся нет только её мужа и Риты она, казалось, никак не связала. А может и наоборот, просто не подала вида.
Николай, Юрий и Самойлов отправились в город на поиски Риты, а меня оставили за главного с женщинами и Василием Петровичем. Весь день не было абсолютно никакого покоя. Дамы строили предположения о судьбе Риты одно абсурднее другого. Я же сидел в саду и ожидал новостей. Примерно в четыре часа из Ясенево прибыл почтальон с телеграммой для Веры Анатольевны. Все с нетерпением ждали, когда она прочтёт её вслух. Но та предпочла удалиться в отдельную комнату и прочесть её в одиночестве. И надо сказать, я совсем её не винил, потому что предполагал, какого она может быть содержания. Веры Анатольевны не было минут десять. За это время сёстры извились от ожидания, а маленький Митенька начал плакать. Вернулась она с гордым видом, всеми силами стараясь не выдавать своего расстройства и смятения. Глаза у неё чуть покраснели. Я точно знал, что она плакала.