— А ну-ка, Гюльсум… разотри-ка потихоньку мне колени и рассказывай, что вы делали с Исмаилом прошлой зимой…
Девочка делала массаж Таиру-ага и одновременно тихим, словно звук закипающего в чайнике чая, голосом начала рассказывать ему историю Исмаила. Пока Гюльсум делала ему массаж, который снимал всю его дневную усталость, он ее слушал, но потом мысли его постепенно путались и ускользали, на глаза ложились тени, дрожащие верхние веки опускались, и он засыпал. Однако, чтобы не обидеть девочку, он говорил ей:
— Я закрываю глаза… Но ты не думай, что я сплю… Я слышу все, что ты говоришь…
Но дружеская помощь Гюльсум не ограничивалась только массажей. Она стирала его носки, зашивала рваные вещи. И даже подумывала долгими зимними ночами связать ему шерстяные носки.
Впрочем, самым важным для него в их дружбе было то, что если Таир-ага в чем-то провинился, он сваливал свою вину на Гюльсум, а она, будучи не силах защитить себя, говорила что-нибудь в свое оправдание. Однако она не упрекала в этом няньку.
Хотя это было и непорядочно для взрослого человека, но ведь ребенка сильно не наказывали: пара упреков, иногда пощечина… Но слова не задевают ребенка так, как взрослого… А что касается пощечин… Да, тогда он винил себя в том, что наказали ребенка, а не его… Но пусть им зачтется… Но ведь завоевать сердце ребенка, утешить его, сунув в руку фрукты или несколько конфет, совсем несложно…
Таким образом оборотная сторона той любви, которую нянька испытывал к маленькой девочке, преследовала такие вот низкие цели. Однако это не мешало их любви. Эта любовь была такой же чистой, как любовь к Родине, и разве ее могли испортить подобные мелкие неприятности? Что поделать, так устроен мир… Самые красивые цветы черпают свои цвета и ароматы из перегноя, из нечистот…
Взамен на те мелкие поручения няньки, которые Гюльсум выполняла для него, она хотела только одного: чтобы он слушал ее сказки про Исмаила. Таир-ага делал это так серьезно и внимательно, как только мог.
Однажды ночью нянька слушал, как обычно, тихий девичий голосок и уже готовился ко сну, когда послышался звук падающих на пол монет; потом еще и еще… Десятки, куруши, четвертаки будто сыпались с неба, переворачивались при столкновении с досками пола. Монетки раскатывались по всей комнате, некоторые из них исчезали в щелях между досками.
Никакой другой шум не смог бы так мгновенно разбудить няньку. Его сон моментально улетучился. Таир-ага увидел, что монеты вываливаются из дырявого кармана зеленой шерстяной кофты Гюльсум. После того как он догнал катившийся четвертак и прижал его босой ногой, он спросил:
— Девочка, что это такое?.. Где ты их нашла? Неужели украла?
— Я не крала, дядя… Это мои личные деньги.
Щедрость покойного Шекип-паши, который раздавал направо и налево последние деньги, оставшиеся в его кошельке в последний день месяца, словно осыпал монетами молодых на свадьбе, в некоторой степени передалась и его детям. Нянька знал, что барышни так же, как и другим слугам, частенько давали Гюльсум деньги.
Это значит, что, несмотря на страсть девочки к еде, она не проедала деньги, а копила.
После того как Таир-ага собрал монеты, он забеспокоился о тех, что закатились между досками пола, и спросил:
— Девочка, сколько у тебя всего было курушей?
Разве Гюльсум их считала?..
— Много или мало… Да какая разница? — начала она.
— Да покарает тебя Аллах… Только у меня в руке девяносто три куруша.
Гюльсум рассказала няньке, что эти деньги она копила для Исмаила. Она хотела, чтобы нянька купил на них конфет, сушеного гороха, яблок, рубашку и туфли и отправил все это в Эдирне.
На это Таир-ага ответил:
— Зачем это тебе, девочка… В Эдирне ему дают и еду, и одежду… Лучше потрать эти деньги на себя.
Но она плакала и порывалась поцеловать босые ноги няньки. Он видел, что переубедить ее не удастся…
— Подожди, успокойся… Пусть пройдет хоть пара дней, мы найдем более легкий путь… Может быть, случайно встретим какого-нибудь земляка… — так он той ночью пытался успокоить девочку.
Для няньки это действительно стало проблемой, над которой следовало хорошо подумать. Он знал, что ему не удастся отговорить ее от этой идеи никакими силами. Но, если он откажется ей помочь, она обратится к слугам или к соседским детям и, найдя кого-нибудь, попросит отнести хоть несколько курушей.
На следующий день нянька решил все-таки помочь Гюльсум, чтобы она не обращалась к чужим.