Даже в дисциплинированном австралийском контингенте началось некоторое брожение умов; в последние недели своего пребывания во Вьетнаме в конце 1971 г. лейтенант Роб Франклин пришел к выводу: «Кажется, с меня хватит». Он испытывал глубокое уважение к коммунистам, которые были «действительно крутыми солдатами», и очень не хотел погибнуть на излете войны[1212]. «Они называли эту стратегию „искать и уничтожать“, но я бы назвал ее „искать и избегать“. Все понимали, что вся эта история подходит к концу». Как-то стрелковый взвод под командованием Франклина наткнулся на каучуковой плантации на нескольких вьетконговцев и начал их преследовать. Когда стало смеркаться, Франклин подал своим людям сигнал остановиться. Его сержант Артур Фрэнсис спросил: «Почему остановились, босс?» — «Франгер, — ответил ему лейтенант, — эти парни так стараются. Давай их отпустим. А сами вернемся домой».
Глава 24. Главная битва
Ле Зуан идет на Юг
Многие военные историки рассматривают все то, что происходило после Тетского наступления 1968 г., как завершающий этап войны, поскольку с этого момента уход американцев был предопределен и, как следствие, судьба Южного Вьетнама была предрешена. В какой-то мере это действительно так, однако же это не отменяет уродливо-абсурдной реальности: 1972 г. ознаменовался крупнейшими битвами за все время этого конфликта — общевойсковыми баталиями, своими масштабами и интенсивностью затмевавшими любые сражения 1968 г., с массивными потерями с обеих сторон. В этом же году состоялись исторические саммиты между США, Китаем и СССР, переговоры в Париже после многолетнего тупика начали медленно продвигаться к достижению договоренностей, а Ричард Никсон обеспечил себе переизбрание на второй срок.
Когда Ле Зуану требовалось серьезно поразмышлять, он удалялся либо в курортный городок Дошон на побережье Тонкинского залива, либо в ханойскую гостиницу «Куангба». Осенью 1971 г. он провел много времени там и там, обдумывая амбициозный план: предпринять широкомасштабное наступление на Юге силами ВНА в манере классической, а не партизанской войны, чтобы наглядно показать всему миру провал вьетнамизации. Он отклонил возражения некоторых членов Политбюро, которые считали, что удары американской авиации могут свести на нет эти усилия. Неумолимый, как всегда, Ле Зуан был убежден, что его страна вступила в волевое противостояние с Америкой и выставление напоказ слабости сайгонского режима значительно усилит положение Ханоя и, возможно, даже ускорит падение режима Тхиеу. Его мало заботило то обстоятельство, что он собирается отправить на смерть десятки тысяч своих людей в то время, когда США уже объявили об уходе и начали вывод войск. Если американское руководство часто обвиняли в бесчеловечности, то руководство Северного Вьетнама мало уступало ему в этом.
Поскольку скрыть подготовку к наступлению десяти дивизий — наступательная операция на северном фронте получила кодовое название «Нгуен Хюэ» в честь вьетнамского правителя XVIII в., одержавшего победу над китайцами, — было невозможно, американцы получали непривычное обилие предупредительных сигналов. После брифинга 22 декабря 1971 г. Крейтон Абрамс задумчиво подытожил: «Противник явно что-то затевает. Очень много сигналов… И моему чутью это не нравится»[1213]. На совещании десять дней спустя он сказал: «Нам неизвестно, когда и где именно… Единственное можно сказать наверняка, что они намереваются, когда настанет подходящий момент… задействовать всю эту чертову массу» концентрируемых у границы регулярных формирований ВНА[1214]. 20 января 1972 г. представитель разведки доложил на совещании в КОВПВ: «Нет никаких сомнений в том, что готовится крупная кампания. Основной удар ожидается на Центральном нагорье и на севере в провинции Куангчи»[1215]. Два дня спустя он добавил: «Впервые после 1965 г. мы сталкиваемся с ситуацией, когда крупное наступление должно быть отражено главным образом южновьетнамскими силами»[1216]. «Ни у кого не будет ресурсов, которые ему бы хотелось иметь в своем распоряжении», — закончил он, чем вызвал взрыв ироничного мрачного смеха среди присутствующих высших офицеров.