Джон Ванн поклялся, что база «Дельта» и город Танкань выстоят против двух наступающих дивизий ВНА, и какое-то время держал свое слово. Но после потери «Дельты» подразделения 22-й дивизии ВСРВ, оборонявшей Танкань, бесславно дрогнули и бежали. Южане были потрясены, когда на их глазах северяне подбили «Малютками» несколько танков и одной из них взорвали командный бункер. Ванн предпринял героические усилия, чтобы эвакуировать американских советников, которые вели огонь по наступающим северянам на расстоянии прямого выстрела, даже когда уже забрались на борт вертолетов. Но среди мужественных поступков находилось место и для постыдных деяний: в то время как американские пилоты медэваков прославились своей безоглядной отвагой, эвакуируя раненых с поля боя, некоторые их южновьетнамские коллеги продавали места на Huey абсолютно здоровым беглецам. Многие подразделения Народных и Региональных сил обратились в паническое бегство. Командующий II корпусом Нго Зу испытал нервный срыв и навлек на себя полное презрение Ванна, когда тот узнал, что генерал пытался убедить президента Тхиеу оставить все Центральное нагорье.
Однако регион и провинциальную столицу Контум — город с населением 25 000 человек на шоссе № 14 — удалось спасти благодаря тому, что после взятия Танканя северяне приостановили наступление для перегруппировки сил и дали южанам бесценные три недели передышки, в течение которых те успели перебросить подкрепления, а американцы — доставить во Вьетнам два ударных вертолета, оснащенных управляемыми противотанковыми ракетами TOW, которые показали свою высокую эффективность против Т-54. У некоторых сайгонских генералов были весьма странные представления о том, как поднять боевой дух своих людей. Командующий корпусом приказал полковнику ВСРВ, которому была поручена оборона Контума: «Ба, делай все возможное и не беги!»[1250] Полковник Ли Тонг Ба был тем самым вьетнамским офицером, которому почти десять лет назад в сражении при Апбаке Ванн угрожал военным трибуналом за трусость. Но теперь эти двое организовали замечательно успешное партнерство на поле боя.
Среди солдат ВНА, сражавшихся на севере провинции Куангчи, был 17-летний необстрелянный новобранец по имени Фам Тхан Хунг. Когда в первом же бою в его каску ударила пуля, Хунг осознал, что его предназначение — быть поэтом, а не героем: «Я был в таком ужасе, что весь облился холодным потом»[1251]. Он был необычным человеком в этой армии, поскольку, в отличие от большинства своих сослуживцев, осмеливался на независимые суждения. Его отец сделал все возможное, чтобы уберечь сына от войны, но все его усилия оказались напрасны: когда Хунг закончил первый курс Ханойского университета, студентов предупредили, что, хотя они и не подлежат призыву, они обязаны «добровольно» пойти на военную службу. Ночью накануне медицинской комиссии Хунг и его друг несколько часов провели на крыше общежития, пытаясь придумать, как избежать ненавистного призыва. Кто-то сказал им, что кофе с табаком вызывает резкий скачок кровяного давления, но им так и не довелось проверить эту идею на практике: никто из них не знал, где раздобыть табак, и вскоре их сморил сон. Они проснулись поздним утром, когда медицинская комиссия уже заседала. Через несколько недель весь их курс собрали в актовом зале университета, чтобы послушать выступление президента. Но посреди его речи под ним внезапно рухнул деревянный помост. Большинство студентов разразились слезами, уверенные в том, что это было зловещим предзнаменованием: «Мы были убеждены, что нас всех ожидает смерть».
Студенты были интеллектуальной элитой Северного Вьетнама, однако они оказались настолько наивны и не представляли, что ждет их в ближайшем будущем, что некоторые приходили на призывные пункты с гитарами и книгами в руках — в то время в моде была английская литература, хотя пристрастие к Шекспиру и ему подобным могло навлечь на читателей подозрения в отсутствии идеологической стойкости. Однокурсницы пытались успокоить Хунга и его товарищей, говоря, что все они вернутся домой полковниками. Парни подбадривали друг друга нервными шутками вроде: «Либо трава будет зелена, либо грудь красна», подразумевая, что их ждет либо могила, либо грудь, увешанная медалями.
В провинции Куангчи батарея Хунга стала лагерем на недавно захваченной территории: несколько ночей подряд кто-то стрелял в их людей, хотя в пределах нескольких километров не было ни одного врага. В конце концов террорист был схвачен — им оказалась 70-летняя местная женщина, которая мстила за смерть двух своих сыновей, солдат ВСРВ. Ее казнь заставила Хунга содрогнуться. Понятно, что она была на стороне врага, думал он, но разве эта мстящая мать не является в некотором роде национальной героиней? Это были опасные размышления для солдата коммунистической армии. Хунг и его товарищи с отвращением смотрели на «попытки офицеров представить себя героями». Их зенитной батарее была вынесена благодарность за то, что они якобы сбили шесть американских самолетов и вертолетов, но, по словам Хунга, «все это была пропаганда. Не припомню, чтобы мы когда-нибудь кого-нибудь сбили»[1252].