Посол Грэм Мартин, в марте посетив Вашингтон, лично обратился к ведущим конгрессменам с просьбой поддержать новый пакет помощи — и наткнулся на каменную стену. Мартин был никудышным ходатаем, но в тот момент даже сам Цицерон вряд ли смог бы убедить американский конгресс поддержать сайгонское правительство. Большинство конгрессменов и сенаторов понимали, что их избиратели устали от вьетнамской эпопеи и хотели бы как можно быстрее отключить умирающий Южный Вьетнам от «аппарата искусственного дыхания». Тем не менее это не помешало послу написать президенту Тхиеу откровенно лживое письмо, доставленное в Сайгон 15 марта, в котором говорилось: «Я могу дать вам самые твердые заверения, что президент, госсекретарь и министр обороны решительно настроены обеспечить вас всеми необходимыми ресурсами, как только завершатся баталии в конгрессе».
После этого Мартин на десять дней уехал на свою ферму в Северной Каролине, чтобы восстановить здоровье после стоматологической операции. Вряд ли он мог сказать или сделать что-то такое, что повлияло бы на ход событий, однако трудно удержаться от того, чтобы не рассматривать такое поведение американского посла, а также действия американского конгресса как предательство. Отказав в денежной помощи своему давнему клиенту и в немалой степени жертве, Вашингтон послал обеим сторонам, участвовавших в этой войне, однозначный сигнал: американский народ, по словам Фрэнка Снеппа, «больше не интересует судьба южновьетнамского народа»[1419]. Моральный эффект такого сокращения помощи был гораздо важнее материального. Когда южновьетнамские солдаты, от генерала до рядового, осознали, что могущественный покровитель отрекся от сайгонского правительства, им стало трудно верить в то, что этот обреченный режим заслуживает их самопожертвования. По сей день многие бывшие южновьетнамцы сохраняют убежденность, что США нанесли им «удар в спину». Поражения на Центральном нагорье просто вскрыли ту раковую опухоль обреченности, которая уже глубоко пронизывала армию Тхиеу. Только воздушная мощь США могла бы переломить ситуацию, но слабый президент в Вашингтоне не мог и помыслить о том, чтобы бросить вызов непреклонной оппозиции конгресса.
Между тем ханойское Политбюро выпустило очередную историческую директиву, приказав своим силам к маю завершить завоевание Южного Вьетнама. «Ситуация меняется в головокружительном темпе»[1420], — писал генерал-майор Ан. 20 марта он передислоцировал свою артиллерию к шоссе № 1 — жизненно важной транспортной артерии, соединявшей север и юг страны вдоль побережья. В течение нескольких часов после начала обстрела движение между Хюэ и Данангом было перекрыто — множество автомобилей, пытавшихся уехать на юг, были вынуждены вернуться обратно. В штаб корпуса Ана явилась женщина, член местного руководства Вьетконга, и сообщила, что через ее деревню отступают тысячи южновьетнамских дезертиров[1421]. Она попросила предоставить ей солдат, чтобы «истреблять» бегущих врагов. Ей сказали: пусть эти люди свободно бегут; загнанные в угол, они только создадут проблемы. В конце концов ей выделили нескольких солдат, чтобы собирать брошенное оружие. «Я понял, что вражеская армия рушится на глазах», — писал Ан. Подразделения ВСРВ перестали шифровать радиосообщения; иногда в радиоэфире между ними разгорались озлобленные перебранки с потоками непристойных ругательств.
В последние месяцы перед коллапсом сайгонская армия действовала словно в тумане из-за отсутствия каких бы то ни было разведданных о передвижениях и намерениях противника. В противоположность этому, Ханой получал от своих сайгонских агентов, включая сержанта в канцелярии начальника штаба ВСРВ, подробную информацию о каждом шаге южан, в том числе о стратегическом решении Тхиеу оставить часть территории. Главные опасения Зяпа были связаны с тем, что южане могут отвести свои силы в анклавы вокруг таких городов, как Хюэ и Дананг, откуда их будет почти невозможно выбить. Чтобы не допустить такого сценария и лишить южан возможности организованно передислоцировать силы, он приказал войскам на северном фронте нанести стремительные удары по нескольким направлениям в сторону побережья и в первую очередь перерезать сообщение по шоссе № 1 север — юг.