Рядом с американской зоной в аэропорту Таншоннята, откуда отправлялись рейсы для беженцев, тысячи вьетнамцев выстроились в длинную очередь, растянувшуюся за пределы площадки для боулинга и теннисных кортов. Вечером 23 апреля Ле Тхи Тху Ван, 45-летняя вдова застреленного южновьетнамского политика Нгуен Ван Бонга, встретила в очереди своего знакомого, пожилого преподавателя французской литературы, который едва сдерживал рыдания[1441]. Оказалось, что у него только что украли портфель, в котором находилось все его скромное богатство — $2000. Старик сказал, что не поедет в Америку, чтобы просить там милостыню, и лучше вернется домой. Его двоюродный брат, заместитель министра образования, решил вернуться вместе с ним — это импульсивное решение стоило обоим нескольких лет в коммунистических «лагерях перевоспитания».
В конце концов Ван и ее дети оказались на борту транспортного C-130 и даже сумели занять четыре брезентовых кресла. Но вскоре в переполненном грузовом отсеке появился высокий молодой американец в гражданской одежде вместе с вьетнамской женщиной: протиснувшись к Ван и ее детям, он жестом потребовал освободить им места[1442]. Когда она отказалась, тот в гневе бросил свою тяжелую сумку ей на ногу и, устроившись со своей спутницей на полу, презрительно сказал: «Эй, знаешь, чем ты будешь заниматься в моей стране? Стирать грязное белье». Позже Ван писала: «Так я покинула мою родину с тяжелым сердцем и раздавленной ногой».
Друзья помогли семье летчика-истребителя южновьетнамских ВВС Чан Хоя получить места на рейсе World Airways. Поскольку теща наотрез отказалась покидать страну, он передал ей документы на свой дом и два автомобиля и ободряюще сказал: «Не волнуйтесь, мама, все это ненадолго. Как только ситуация успокоится, ваши внуки вернутся»[1443]. Сам Хой вылетел на Гуам на борту военного транспортника Starlifter ВВС США; все оставленное им имущество перешло в руки коммунистов. Ева Ким, секретарь посла Мартина, сказала Мерлу Приббеноу: «У вас есть родственники-вьетнамцы — я могу договориться о нескольких местах на „черном“ рейсе». Поскольку жена и сын Приббеноу уже покинули страну, Ким дала адрес, куда должны явиться его теща и племянница, чтобы их доставили на самолет. Ким, образец доброты и сострадания, помогла уехать и многим другим вьетнамцам.
Некоторые дети, такие как девятилетний Бонг, воспринимали эвакуацию как «увлекательное приключение, возможность побывать в новых, захватывающих местах»[1444]. Мальчик не мог понять, почему окружавшие его взрослые так много плачут. Его мать, как и почти все беглецы, ничего не сказала о своих планах друзьям и соседям, но в очереди в Таншонняте они встретили множество ее знакомых, коллег и одноклассников — все они испытывали такой стыд и душевные мучения, что предпочитали молчать. Они прождали два долгих дня и две ночи, пока в конце концов не погрузились на борт C-130. Им пришлось пережить несколько минут страха, пока самолет набирал высоту, потому что коммунисты подошли так близко к столице, что открывали огонь по самолетам. Через несколько часов дискомфортного полета в грузовом отсеке они, совершенно обессиленные, приземлились на Филиппинах. Эвакуация не обошлась без коррупции: некоторые американцы и вьетнамцы, имевшие право вписывать имена в полетные листы, продавали эти места за деньги, из-за чего сотни проституток с «зелеными деньгами» — долларами США — смогли бежать из страны. Сами американцы заплатили больше $50 000 взяток южновьетнамским полицейским и военнослужащим в аэропорту Таншоннята, чтобы те не препятствовали эвакуации своих соотечественников.
1441
Bong-Wright Jackie, Autumn Cloud: From Vietnamese War Widow to American Activist, Capital Books 2001, 200.