Под командованием Зунга находилось более 250 000 солдат: 5 корпусов, 14 дивизий, 10 отдельных бригад и полков, а также зенитно-ракетный батальон с комплексами С-75, переброшенный из Северного Вьетнама. Группа пилотов была срочно отправлена на переобучение с МиГ-17 на А-37, чтобы задействовать захваченные самолеты; Ханой отказался использовать свои МиГи, опасаясь спровоцировать ответ США. Разработанный Зунгом план наступления предполагал нанесение ударов по нескольким направлениям, в первую очередь по ключевым штаб-квартирам и символам военной мощи и политической власти, в том числе по авиабазе «Таншоннят» и Дворцу независимости. Саперные подразделения получили приказ до подхода моторизированных колонн захватить 14 мостов, отделявших исходные позиции северян от городского центра. Перед Зунгом были поставлены задачи заблокировать и разгромить силы защитников на окраинах, чтобы предотвратить разрушительные бои в центре города.
25 апреля Ле Дык Тхо отправил своим коллегам в Политбюро длинную телеграмму, чтобы успокоить их тревоги по поводу того, что эндшпиль может опасно затянуться или же что после потери Сайгона южновьетнамские войска могут отойти в дельту и организовать там долговременный очаг сопротивления. «Вы можете быть спокойны», — телеграфировал Тхо. Все будет в порядке: Сайгон обречен — режим падет вместе с ним.
Когда солдаты спецгруппы охраны южновьетнамских ВВС на авиабазе «Таншоннят» спросили у лейтенанта Нгиен Кхиема: «Что будем делать, командир?», тот несколько минут молчал, не зная, что ответить[1451]. «Идите по домам, — в конце концов, сказал он. — Лучшее, что вы можете сделать, это позаботиться о себе и своих семьях». В те дни тысячи южновьетнамских командиров и начальников в гражданских ведомствах сказали своим подчиненным те же самые слова. Сам Кхием сел на мопед и поехал домой. Едва выехав за ворота базы, он увидел посреди дороги печальное зрелище: две маленькие одинокие фигурки — мальчик лет десяти и девочка лет шести — сидели на груде сумок и чемоданов. Кхием затормозил, подошел к ним и спросил: «Что вы здесь делаете?» Мальчик ответил: «Наши родители сказали, чтобы мы оставались здесь и ждали их». — «Когда это было?» — «Рано утром».
Была уже середина дня. Кхием дошел до ближайшего киоска через улицу, купил фруктовый сок и отдал детям. Это было единственное, чем он мог им помочь. «Лучше оставьте вещи здесь, возвращайтесь домой и ждите родителей там», — сказал он им. Они неуверенно кивнули, и он поехал дальше, оставив несчастных детей сидеть посреди дороги.
Начало финального наступления на Сайгон с шести направлений было запланировано на 27 апреля, но Прибрежной колонне было приказано выступить на день раньше, поскольку ей предстояло форсировать две большие реки. Рано утром 26 апреля 20 артиллерийских батальонов начали обстрел восточных подступов к столице, после чего вперед двинулись танки и пехота. На следующий день 4-й корпус ВНА заставил отступить 18-ю дивизию ВСРВ, героев обороны Суанлока, тогда как 2-й корпус генерала Ана нанес удар в направлении единственной дороги, связывавшей Сайгон с побережьем. Ан писал: «Интенсивность боя возрастала с каждой минутой; наши войска и противник сражались за каждую разрушенную стену, бункер, каучуковое дерево, танк против танка, гаубица против гаубицы»[1452]. Региональные силы некоторое время держали оборону городка Лонгтхань; остатки элитной воздушно-десантной дивизии удерживали свои позиции, пока северяне не обошли их с фланга, после чего отступили к порту Вунгтау.
Вечером 28 апреля пять захваченных А-37, управляемых северовьетнамскими пилотами, подвергли бомбардировке авиабазу «Таншоннят», застигнув ее защитников врасплох и уничтожив несколько самолетов. Десять часов спустя северяне обрушили на базу шквальный ракетный и артиллерийский огонь, убив в том числе двух морских пехотинцев США. Саперы ВНА захватили и несколько часов удерживали Ньюпортский мост недалеко от центра столицы: десятки западных репортеров и операторов с напряженным интересом наблюдали за развернувшимся боем. На северных подступах южновьетнамская морская пехота дала северянам впечатляющий отпор, но это уже не могло спасти ситуацию: линии обороны были прорваны в 20 местах, и коммунистические силы устремились к столице.