Флотилия коммандера Чи стояла в гавани Вунгтау с 6 апреля, все это время офицеры и рядовые горячо обсуждали, бежать из страны или нет. Примерно половина решила сойти на берег. Как позже сухо заметил Чи, «если бы они знали, что их ждет при коммунистах, все бы остались [на борту]»[1461]. Остальные 1500 человек взяли курс на Субик-Бей; на борту десантного корабля их плавание прошло спокойно и даже комфортно по сравнению с теми суровыми испытаниями, которые пришлось пережить десяткам тысяч их соотечественников. Группа сотрудников американского консульства покинула Кантхо на двух старых десантных кораблях, набитых вьетнамцами; они пережили голод, жажду, проливные дожди и морскую болезнь, прежде чем их подобрал старый транспорт Pioneer Contender класса Liberty. Настроение измученных и обозленных американских дипломатов, которые считали, что их бросили в Кантхо, нисколько не улучшилось при виде знакомой фигуры сотрудника ЦРУ, который улетел из города на вертолете и теперь безмятежно взирал на них с кормы огромного корабля. «Эй, — крикнул он, — вам не повезло! Пришлось помокнуть!»[1462]
Мало у кого в Тэйнине было больше причин бояться прихода коммунистов, чем у подполковника Фан Тан Нгыу, главы Специальной службы полиции, чья жена Нгует также работала в его отделении. Его советник из ЦРУ предложил им места в Huey, но они отказались, потому что их двое детей гостили у бабушки и дедушки[1463]. 30 апреля, закончив жечь рабочие бумаги, Нгыу сел с женой на «Хонду» и поехал за детьми, но дорога оказалась заблокированной северянами. Они ненадолго нашли убежище в храме, но тем же вечером были арестованы. 32-летняя майор Нгуен Тхюи из сайгонской полиции также знала, что ее ждет, если она попадет в руки коммунистов, но не могла покинуть страну, потому что ее младший сын — «самый любимый» — находился у ее родителей в Митхо[1464]. Следующие 13 лет она провела в лагере перевоспитания; ее муж, офицер ВСРВ, получил всего шесть лет. Все их семейное имущество, включая дом и дом их родителей, было конфисковано.
Перед самым падением Сайгона майор Нгуен Конг Луан выпил полбутылки бурбона, чего, будучи трезвенником, никогда прежде не делал, но не почувствовал никакого опьянения. Затем он приставил к виску пистолет, но его водитель сказал: «Пожалуйста, не делайте этого, умоляю вас! Или тогда уж возьмите меня с собой — как вы будете обходиться без водителя в загробном мире?»[1465]. Это заставило Луана рассмеяться и отказаться от мыслей о самоубийстве. Но другие решили иначе. Недалеко от дома Луана на той же улице жил армейский майор. После роскошного семейного ужина он дал жене и семерым детям снотворное, после чего застрелил их одного за другим и покончил с собой. В посмертной записке он написал: «Дорогие соседи, моя семья не может жить при коммунистическом режиме. Пожалуйста, простите нас и помогите моим родственникам нас похоронить. В нашем сейфе лежит немного денег. Потратьте их на наше погребение. Спасибо вам, и прощайте!»[1466]
В 17 часов вечера 30 апреля население Северного Вьетнама услышало по множеству уличных громкоговорителей знакомую воинственную мелодию «Бей фашистов», предварявшую выпуск новостей радиостанции «Голос Вьетнама», после чего диктор торжественно произнес: «Соотечественники, вас приглашают прослушать специальный выпуск новостей, посвященный провозглашению победы». По его окончании прозвучала песня «Если бы дядюшка Хо был с нами, чтобы вместе отпраздновать этот счастливый день!».