Ханойское Политбюро было ошеломлено докладом Никиты Хрущева на XX съезде КПСС в феврале 1956 г., на котором тот выступил с осуждением культа личности Сталина: сам вождь Северного Вьетнама почитался почти как божество. Большинство старших товарищей Хо были сталинистами; в 1953 г. они оплакивали смерть своего героя, по словам одного высокопоставленного партийного функционера, «не в силах сдержать слез, которые текли по нашим щекам»[142]. Они были глубоко разочарованы отказом Москвы от военного противостояния с Западом в пользу простого экономического и идеологического соперничества. Венгерское восстание 1956 г. лишь укрепило руководство Северного Вьетнама в убеждении в том, что любое потворствование несогласным создает экзистенциальные риски для действующего режима.
Канадский дипломат докладывал из Ханоя: «Говорить о возможности экономического коллапса Северного Вьетнама бессмысленно, поскольку экономики как таковой здесь не существует»[143]. На момент обретения независимости на 13 млн оставшегося в стране населения приходилось всего 30 квалифицированных инженеров и несколько фабрик. Коммунистическое руководство было слишком озабочено решением внутренних проблем, чтобы думать о каких-либо агрессивных действиях против Юга. Почти 80 000 военнослужащих были демобилизованы из армии и отправлены поднимать сельское хозяйство. И Китай, и Советский Союз ясно дали понять, что не хотят видеть со стороны Северного Вьетнама никаких вооруженных провокаций, которые могли бы встревожить американцев.
Мы располагаем скудными сведениями о том, как велась партийная борьба за власть в Ханое в 1954–1957 гг. Можно лишь с высокой долей уверенности утверждать, что Хо Ши Мин и Зяп не хотели новой войны: они верили, что единый коммунистический Вьетнам сам упадет им в руки после обещанных международным сообществом выборов. Все свидетельствовало о том, что — по крайней мере, на том этапе — они были искренне настроены достичь этой цели мирным путем. Но далеко не все ветераны Вьетминя были с ними согласны. Наблюдая за политикой правительства Зьема в Сайгоне, они видели все меньше надежд на обещанное воссоединение Вьетнама, кроме как путем вооруженной борьбы.
«Единственный парень, которого мы там нашли»
Навстречу массовому потоку беженцев из Северного Вьетнама в 1954–1955 гг. в обратном направлении тек лишь тонкий ручеек. Коммунистические партизанские отряды после эмоциональных проводов в своих деревенских общинах отправлялись маршем на Север. В общей сложности за этот период Северный Вьетнам принял всего 173 900 бойцов Вьетминя и 86 000 членов их семей. Один ветеран революционного движения нанес прощальный визит в дельту Меконга, прежде чем неохотно подчиниться приказу о «перегруппировке» на Север. «Что ж, увидимся через два года!»[144] — уверенно сказал он остающимся товарищам и поднял вверх два пальца — жест, ставший популярным среди вьетминевцев, который символизировал, что до исполнения их мечты осталось совсем немного времени. Жена секретаря ЦУЮВ Ле Зуана была беременна вторым ребенком, когда муж отправил ее на Север на польском корабле вместе с семьей своего близкого товарища Ле Дык Тхо. Сам он остался. До конца своих дней Ле Зуан утверждал, что Хо Ши Мин совершил две исторические ошибки: в 1945 г. позволил вернуться французам и в 1954 г. согласился на раздел страны. Он и другие сторонники жесткой линии были убеждены, что за единый коммунистический Вьетнам им придется сражаться с оружием в руках. Перед отъездом он сказал Нга: «Передай Хо, что пройдет 20 лет, прежде чем мы увидимся снова»[145].
В нарушение Женевских соглашений Ханой, чтобы подстраховаться на случай возобновления военных действий, приказал 10 000 вьетминевцам тайно остаться на Юге. Между тем большинство из тех, кому пришлось «перегруппироваться» на север от новой демилитаризованной зоны (ДМЗ), были возмущены решением Ханоя согласиться на раздел страны. На Севере им пришлось столкнуться с гораздо бо́льшими трудностями и лишениями, чем на относительно сытом Юге; многие тяжело переживали расставание с семьями, что усугубляло их недовольство. Жена Ле Зуана с двумя маленькими детьми жила в крошечной комнатушке над автомастерской на окраине Ханоя, зарабатывала на жизнь статьями для партийной газеты «Вьетнамские женщины» и ничего не знала о судьбе своего мужа. Некоторые южане, особенно занимавшие высокие партийные посты, открыто демонстрировали неповиновение северному политбюро, и почти каждый мечтал вернуться домой. Те, у кого была такая возможность, отправляли своих детей учиться в СССР и Китай.
142
Чан Куинь, «Воспоминания о Ле Зуане»; http://vanhoavn.blogspot.com/2012/09/blog-post_7386.html.
145
Суан Ба, серия статей и интервью со второй женой Ле Зуана, опубликована в газете