Война набирала обороты: если первые два года вооруженная борьба с сайгонским режимом велась только по инициативе и силами местных коммунистов, то теперь влияние и помощь Ханоя становились все более и более заметны. Северовьетнамское руководство почуяло запах гниющей плоти, зловоние предсмертного разложения, которое исходило из президентского дворца в Сайгоне и распространялось по всей стране, и горело нетерпением ускорить кончину режима Зьема. Впрочем, некоторые сильные мира сего в Вашингтоне желали того же.
Глава 7. 1963: гробы для двух президентов
Малое сражение, большие последствия: битва при Апбаке
Помимо целого роя американских советников, дипломатов, пилотов, спецназовцев, операторов радиоперехвата и всевозможных секретных агентов, во Вьетнам слеталось все больше журналистов — в основном мужчин, а также несколько женщин, которые оказали не меньшее влияние на дальнейший ход истории, чем военные и политики. Гудящие, как ульи, пресс-центры свидетельствовали о том, что мировые СМИ заинтересовались стремительно расширяющимся присутствием США и решили, что нужно находиться на переднем крае и видеть все своими глазами. Конечно, в сайгонские бюро направлялись не элитные журналистские кадры вроде тех, что обслуживали Вашингтон, Париж, Москву или Лондон, но молодые честолюбцы, мечтавшие ими стать. Большинство были неопытными новичками, довольно умными и крайне амбициозными, которые с первого взгляда влюбились в сайгонскую романтику. Среди них были Дэвид Халберстам из The New York Times, Франсуа Салли из Newsweek, Малкольм Браун и Питер Арнетт из AP, Нил Шиэн из UPI, который сидел за одним столом с Халберстамом и стал его близким другом.
Шиэн заканчивал срочную службу в Армии США на территории Японии, когда убедил токийское бюро UPI взять его ночным новостным оператором по $10 за смену. Вскоре из сайгонского агентства уволился корреспондент, и Шиэну предложили его место. Шиэн родился в 1936 г. в фермерской семье в Массачусетсе, блестяще закончил Гарвардский университет, но потом начал злоупотреблять спиртным. Хотя в 1961 г. он решительно завязал с алкоголем, в следующем году он прибыл во Вьетнам, по собственному признанию, «опьяненным» своей верой в Соединенные Штаты, которой он пропитался за годы обучения в Лиге плюща — и которая серьезно пошатнулась в последующие годы. «Сайгон был прекрасным местом, которое американцы еще не успели изгадить, — вспоминал он. — Первые полгода я не испытывал никакого страха. Мне нравилось скользить на вертолете над залитыми водой рисовыми полями. Я был ребенком холодной войны. Мы все тогда думали одинаково. Американцы делают благое дело. Мы пришли сюда, чтобы остановить коммунистическое зло, которое пытается захватить мир. Наши представления были очень далеки от реальности. Мы просто считали, что должны помочь этой стране»[244].
Молодые корреспонденты держались одной большой стаей: они быстро завели себе прелестных вьетнамских подружек, вместе обедали в «Адмирале», «Белой мыши» или «Бистро Бродар», где у них имелись специальные столики с табличкой «Зарезервировано для прессы»; вместе ездили на брифинги на трехколесных велотакси и крошечных кремово-голубых такси «Рено»; летали на места боевых действий на одних и тех же вертолетах; обменивались анонимной информацией, которой их в изобилии снабжали военные советники, дипломаты и вездесущий Лу Конейн — как лаконично заметил Шэн, «Лу любил поговорить». Иногда им звонил Айван Славич, командир первого вертолетного отряда Huey, и говорил: «Мы отправляемся завтракать», что на кодовом языке означало начало очередной операции. Однако «большинство вьетнамцев предпочитали не разговаривать с нами — они не хотели неприятностей».
Ненадежная местная система электроснабжения не справлялась с резко возросшей нагрузкой — американские военные потребляли огромное количество электричества, — поэтому журналистам нередко приходилось работать с отключенными кондиционерами, обливаясь потом над своими печатными машинками, сочиняя очередной репортаж. Некоторые зарабатывали небольшие состояния, отчитываясь в расходах по официальному обменному курсу и обменивая доллары по гораздо более выгодному курсу на черном рынке, но Шиэн, боясь быть уволенным, держался в стороне от подобных практик. Позже Халберстам предложил Шиэну назвать его книгу о Вьетнаме «Последний рубеж», «потому что это было последнее место на планете, где можно было весело провести время, поразвлечься в чужой стране». Продолжая воспринимать это как увлекательное приключение, большинство журналистов тем не менее стали относиться к своей миссии все более и более серьезно, особенно когда осознали всю пропасть между безоглядным оптимизмом американских военных, в частности генерала Пола Харкинса, командующего силами США во Вьетнаме в 1962–1964 гг., и теми реалиями, которые они видели своими глазами.