Недавняя война ощущалась на каждом шагу. От военного городка с казармами, госпиталем, лазаретом, складскими помещениями остались лишь фундаменты из дикого камня и цемента. Из фундаментов торчали металлические штыри. Полковник-инженер пояснил:
— На фундаментах американцы устанавливали модульные конструкции. Завозили их из метрополии. Что-то вроде детских конструкторов. Собрал, установил кондиционеры, подвел электричество, воду— готово. Когда американцы покидали Камрань, они разобрали модули, погрузили на суда и увезли. Они денежки умеют считать.
— А как американцы решали вопрос с водоснабжением? — спросил я.
— По моим данным, у них было около ста скважин, все автономные, с насосами, компактной системой очистки и обеззараживания.
— Нужно использовать их опыт.
— Нужно. Только у нас ни модулей таких нет, ни оборудования. Водовод придётся тянуть из озера, к нему мы скоро поедем. Вода агрессивная, трубы будут быстро выходить из строя, и сколько их понадобится — подумать страшно.
Возвращаясь к автобусу, мы медленно брели по песчаному откосу, стараясь ступать след в след вьетнамским солдатам. Отделение растянулось цепочкой впереди, метрах в пятидесяти. Если солдат наступит на мину, нам достанутся лишь мелкие осколки. Тоже не сахар, но всё же…
В салоне автобуса было душно, в воздухе плавали золотистые пылинки, пахло чужим потом, ношеной одеждой. Ехали минут двадцать. Солнце палило нещадно. Наконец автобус остановился, мы вышли и, разобравшись по одному, начали восхождение на сопку, на вершине которой стояла вилла президента Никсона. Рядом с виллой — пресноводное озеро, которое может быть использовано как источник водоснабжения. Воды вряд ли хватит на весь городок, первая ветка протянется к причалам, чтобы снабжать водой корабли и суда.
Параллельно с тропой дыбилась, как застывшая лава, дорога, покрытая асфальтом. Вьетнамец пояснил, что дорогу к вилле американцы построили всего за один день, перед приездом президента в Камрань. На песок укладывалась специальная ткань, поверх неё — асфальт. Так что не только у нас красят заборы к приезду начальства!
Слева и справа от тропы, проложенной минёрами, валяются гильзы от снарядов. Но меня интересовали норы. В норах живут песчанки. Если чума возникнет среди этих симпатичных зверьков, могут заболеть и люди. На юге Вьетнама есть природные очаги чумы.
Вот мы и на вершине. Среди тропических зарослей торчат дулом к небу ржавые стволы зенитных установок. От виллы Никсона остались одни обломки — её взорвали партизаны. Странно выглядит холодильник, отброшенный взрывной волной и теперь мирно стоящий на солнцепеке. Что-то сходное с картинами сюрреалистов. Сверху открылся вид на озеро, окаймлённое песчаным пляжем. У деревянного помоста валялась искореженная вышка для прыжков в воду, повсюду следы бессмысленного, жестокого разрушения. В кустах стрекотали какие-то жёлтые птички, горизонт был плоск, пустынен. На обратном пути я нашёл новенькую американскую винтовку. Офицер-вьетнамец с презрением сказал, что винтовка — ерунда, а вот автомат Калашникова — вещь. У офицера тонкое интеллигентное лицо, он образован, кроме русского, владеет французским языком. Возраст его определить трудно, во всяком случае, круто за сорок. Он ещё мальчишкой воевал с французами, всю войну с американцами провёл в джунглях Меконга. Больше всего он любит стихотворение Симонова «Жди меня». «Я восемь лет не видел сына, — с горечью сказал он мне, — когда уходил на войну, ему было несколько месяцев, когда вернулся, он уже ходил в школу».
Россияне нередко судят о вьетнамцах по жуликоватым торговцам, что в последние годы наводнили нашу страну. Это не настоящие вьетнамцы. Настоящие — гордый, красивый и очень работящий народ.
Следующий этап рекогносцировки — взлётно-посадочная полоса и обследование места, где со временем вырастет лётный городок. Сопки, дюны, дорога, пробитая среди них, пустынное пространство взлетно-посадочной полосы, изуродованной рытвинами и воронками. Автобус, дёрнувшись, остановился.
Я поднялся на вершину песчаного холма, поросшего каким-то синеватым марсианским кустарником, внизу пузырилось болотце, к нему, неуклюже ковыляя, тащился, волоча хвост, варан. Розовое небо истекало зноем, над аэродромом дрожало, струилось марево. Передо мной расстилалась пустыня. Кое-где песок так затянул бетонку аэродрома, что её и видно не было.
Возможно, что это был тот самый холм, куда в 1995 году, при заходе на посадку, врежутся три истребителя Су-27 из эскадрильи «Русские витязи», возвращающиеся домой с аэрошоу в Малайзии. Асы погибли из-за глупости руководства. В Москве решили сэкономить на топливе, дозаправить самолёты не у иностранцев, а в Камрани, а радиолокационный пункт «Витязей» проморгал, их не вёл, и пилотам пришлось самим выкручиваться в незнакомой обстановке.