Семьдесят лет спустя, несмотря на все, что произошло за прошедшие годы, Джордж Уикес по-прежнему придерживался этой точки зрения.
КАК ДРУЗЬЯ, КАК БРАТЬЯ
Тран Нгок Чау был одним из тысяч молодых националистов, добровольно вступивших во Вьетнам и освободивших свою страну. Изнеженный сын мандарина, чья семья веками служила императорской семье Аннама, он вырос в их столице Хюэ и пять лет учился на буддийского священника, прежде чем началась борьба. Но он также служил агентом разведки во Вьетмине, вспоминает он, и когда прозвучал призыв к революции, он и два его старших брата сели в поезд вместе с другими добровольцами и отправились на войну.
«Сначала французы вновь оккупировали Юг, поэтому нам пришлось ехать на Юг, чтобы сражаться», — вспоминает он. «Везде, где останавливался поезд, люди выходили со всевозможной едой, вкусной едой, которую они готовили сами. Это был мой первый урок о том, как важно, чтобы люди были с нами». И хотя поначалу лишь немногие из нас были коммунистами, мы повсюду слышали имя Хо Ши Мина».
Поначалу добровольцев было гораздо больше, чем оружия: некоторым отрядам из двенадцати человек приходилось делить одну винтовку. Собственный пистолет Чау развалился при первом же выстреле в бою. Еды было слишком мало. Он был вынужден проходить милю за милей, неделю за неделей, без обуви. Но вскоре он стал участвовать в рейдах, нападениях на французские аванпосты, засадах на французские конвои и извлекал полезные уроки из каждой встречи. После затишья каждой перестрелки Чау и его товарищи собирались, чтобы обсудить, что произошло и как лучше поступить в следующий раз. Те, кто совершал ошибки, должны были признаться в них; если они не делали этого, их товарищи должны были их осудить.
По словам Чау, большинство городских юношей из среднего класса сочли войну в джунглях слишком тяжелой и отступили. Сам он страдал от малярии и был тяжело ранен шрапнелью. Но у него был дар руководителя, через год он стал командиром роты, затем батальона и на собственном опыте убедился в горькой реальности жизни бедных крестьян, которые составляли большинство его соотечественников.
Они стали для него откровением. Люди, среди которых он вырос, «смотрели на крестьян свысока», вспоминал он, «почти как на слуг». Люди, с которыми он служил, были неграмотны, плохо питались, не знали о мире за пределами своих деревень и злились на помещиков, на которых их и их родителей заставляли работать. Но они также были непримиримы, нетребовательны и готовы терпеть любые лишения ради общего дела. Их стоицизм пристыдил и смутил его. Он научил многих из своих людей читать.
Инфицированные раны и рецидивирующая малярия в конце концов отправили Тран Нгок Чау в госпиталь на несколько месяцев, которые он провел, размышляя о борьбе, в которую был вовлечен так глубоко. Он уже начал в частном порядке задавать вопросы своему начальству, которое теперь настаивало на его вступлении в коммунистическую партию. Он восхищался преданностью коммунистов своему делу, но не разделял их презрения к религии, ему не нравилось, как они наказывали или уничтожали тех, кто осмеливался с ними расходиться, и он не верил, что целые классы людей — манагеры, землевладельцы, интеллектуалы, бизнесмены — должны быть подавлены или уничтожены, как они, похоже, считали.
Он также узнал, что другие азиатские колонии — Индия, Пакистан и Бирма — недавно завоевали свою независимость без длительных войн. И теперь, когда Бао Дай, император, которому служили предки семьи Чау, вернулся во Вьетнам в качестве главы государства, он начал думать, что может быть другой способ завоевать независимость — соглашение между императором и Хо Ши Мином, достигнутое путем переговоров.
ПОД ДВУМЯ УГНЕТИТЕЛЯМИ
«Во время французской войны мы жили под двумя угнетателями: Вьетминем и французами», — вспоминал Тран Нгок Хюэ, известный своим американским друзьям как Гарри Хюэ. Он родился в имперском городе Хюэ в 1942 году, прапраправнук солдата XIX века, который покончил жизнь самоубийством, когда Ханой пал перед французами, и стал героем-националистом.