Гиап окружил долину пятьюдесятью тысячами человек и двумястами большими орудиями, окопавшимися и замаскированными так хорошо, что их нельзя было заметить с воздуха. Еще тридцать одна тысяча человек обеспечивала поддержку, и еще двадцать три тысячи человек поддерживали линии снабжения до китайской границы.
13 марта 1954 года вьетминьская артиллерия на склонах холмов обрушила на войска внизу по пятьдесят снарядов в минуту. Это было «как град», — вспоминал один из выживших. «Бункер за бункером, траншея за траншеей рушились, погребая под собой людей и оружие». Аэродром был разрушен. Осажденные войска могли получать подкрепление и пополнение только по воздуху. Раненых и убитых было не достать. Французский артиллерийский командир, который так сильно недооценил противника, подорвал себя гранатой.
Вьетнамцы подходили все ближе и ближе, прокладывая себе путь к ловушке. Французы, уступая в численности и не имея возможности отступить, делали все возможное, чтобы удержаться, а их отчаявшееся правительство взывало к Вашингтону с просьбой о прямом вмешательстве и нанесении ударов по окрестным холмам с воздуха.
Президент Дуайт Д. Эйзенхауэр, солдат со стажем, командовавший войсками союзников в Европе во время Второй мировой войны, был «поражен ужасом» от того, в каком затруднительном положении оказались войска Наварры. «Их просто разрежут на куски», — сказал он. Его избрали президентом отчасти потому, что он обещал вести холодную войну более агрессивно, чем Трумэн. И, как он объяснил на пресс-конференции 7 апреля, он был полностью согласен с тем, что стало известно как «теория домино».
У вас есть ряд домино, и вы опрокидываете первое, а что произойдет с последним, так это уверенность в том, что оно перевернется очень быстро.... Когда мы переходим к возможной последовательности событий, потере Индокитая, Бирмы, Таиланда, полуострова и последующей Индонезии, ... теперь вы действительно говорите о миллионах, миллионах и миллионах людей».
Некоторые советники Эйзенхауэра, опасаясь, что в случае поражения французов при Дьенбьенфу они оставят Индокитай и оставят борьбу с Хо Ши Мином на усмотрение американцев, призывали президента санкционировать массированные ночные бомбардировки позиций Вьетминя. Но Эйзенхауэр отказался от открытого американского вмешательства без одобрения Конгресса и поддержки Великобритании, ближайшего европейского союзника Америки.
Лондон отказался вмешиваться. И так скоро после Кореи Конгресс не был настроен на односторонние действия. Президент все же тайно отправил американские транспортные самолеты с закрашенными опознавательными знаками, на которых летали гражданские добровольцы, для пополнения запасов в Дьенбьенфу. Два американца погибли, когда их самолет был сбит. Но это было все, что президент готов был сделать. «Я убежден, — признался он в своем дневнике, — что военная победа на этом театре невозможна».
Тем временем дела у французов в Дьенбьенфу шли все хуже и хуже. Муссонные дожди заливали траншеи трехфутовым слоем грязи. Раненые тонули в подземном лазарете, где в итоге лежали шестнадцать сотен беспомощных людей, в ранах которых кишели личинки. Скрытые громкоговорители беспрерывно требовали сдаться или умереть.
Вьетминь тоже пострадал. Их окопы были затоплены грязью. Один хирург и шесть ассистентов с трудом справлялись с нуждами пятидесяти тысяч человек. Моральный дух упал. Политические комиссары изводили мокрых, изможденных людей, осуждая тех, кто проявлял сомнения, страх или усталость от боя, за то, что они называли «правыми». Если бы генералу Гиапу не удавалось постоянно подвозить свежие войска, исход осады мог бы быть иным.
Но днем 7 мая 1954 года, после пятидесяти пяти дней осады, измотанные французские войска в Дьенбьенфу наконец сдались. Они потеряли восемь тысяч человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Генерал Гиап потерял в три раза больше, но он одержал великую победу и положил конец тому, что впоследствии назовут Первой индокитайской войной.