ДРУГОЙ ВИД ВОЙНЫ
Вечером 19 января 1961 года — накануне инаугурации Джона Кеннеди в качестве тридцать пятого президента Соединенных Штатов — он разослал своим ближайшим помощникам копии речи советского премьера Никиты Хрущева, только что произнесенной на международном коммунистическом собрании в Москве. «Товарищи, мы живем в великолепное время», — говорил Хрущев своим соратникам по партии. «Коммунизм стал непобедимой силой нашего века». По его словам, поскольку советская военная мощь теперь соизмерима с западной, «империалисты» больше не смогут «развязать мировую войну». Но «национально-освободительные войны [будут] продолжаться до тех пор, пока существует империализм, пока существует колониализм», и «коммунисты [будут] полностью поддерживать такие справедливые войны и идти в первых рядах с народами, ведущими освободительную борьбу».
К каждой копии речи была приложена записка от избранного президента: «Читайте, отмечайте, изучайте и внутренне переваривайте.... Это наш ключ к Советскому Союзу. Наши действия, наши шаги должны быть направлены на решение подобных проблем».
Инаугурационная речь Кеннеди, произнесенная на следующее утро, ясно показала, что он уже переварил слова Хрущева. «Пусть каждый народ знает, — сказал он, — желает ли он нам добра или зла, что мы заплатим любую цену, понесем любое бремя, справимся с любыми трудностями, поддержим любого друга, выступим против любого врага, чтобы обеспечить выживание и успех свободы». Затем он предупредил народы третьего мира об опасности объединения с Советами и китайцами.
Тем новым государствам, которые мы приветствуем в рядах свободных, мы обещаем, что одна форма колониального контроля не уйдет в прошлое только для того, чтобы на смену ей пришла гораздо более железная тирания. Мы не всегда ожидаем, что они поддержат нашу точку зрения. Но мы всегда будем надеяться, что они будут твердо поддерживать свою собственную свободу — и помнить, что в прошлом те, кто по глупости стремился к власти, сидя на спине тигра, оказывались внутри.
В сорок три года Кеннеди был самым молодым человеком, когда-либо избранным президентом. Он обещал новое смелое руководство и стремился показать всему миру, что у Соединенных Штатов есть и сила, и гибкость, чтобы противостоять коммунизму в любой форме и на любом фронте. И он собрал вокруг себя необыкновенный набор советников, которые разделяли его решимость, включая Дина Раска в качестве государственного секретаря — стипендиата Родса, ветерана Госдепартамента, бывшего президента Фонда Рокфеллера; советник по национальной безопасности Макджордж Банди — политолог и бывший декан факультета Гарварда, и его заместитель Уолт Уитмен Ростоу, экономист и сторонник развития стран третьего мира, преподававший в Оксфорде, Кембридже и Массачусетском технологическом институте; и министр обороны сорокасемилетний Роберт Макнамара — либеральный республиканец и ярый сторонник системного анализа, оставивший пост президента Ford Motor Company ради служения своей стране.
Как и молодой президент, все они служили во время Второй мировой войны. Каждый из них впитал в себя то, что, по их мнению, было ее главным уроком: амбициозные диктаторские режимы необходимо остановить на корню, пока они не стали представлять серьезную опасность для мира во всем мире. «Как и большинство американцев, — вспоминал Макнамара много лет спустя, — я считал коммунизм монолитным. Я считал, что Советы и китайцы сотрудничают, пытаясь расширить свою гегемонию».
Для него — и для Кеннеди, и для большинства его приближенных — казалось очевидным, что «коммунистическое движение во Вьетнаме было тесно связано с партизанскими мятежами в Бирме, Индонезии, Малайе и на Филиппинах.... Мы рассматривали эти конфликты не как националистические движения — как они в значительной степени выглядят в ретроспективе, — а как признаки единого коммунистического стремления к гегемонии в Азии».