Французы утверждали, что начали создавать свою индокитайскую империю лишь для защиты христианских верующих, и всегда заявляли, что выполняют «цивилизаторскую миссию», призванную принести материальные и культурные блага якобы неимущему народу. Однако их первоначальные мотивы были менее возвышенными. Французский Индокитай должен был обеспечить путь к китайскому рынку и создать буфер против британцев и голландцев, которые уже создали свои собственные империи в Индии, Бирме, Малайе и Индонезии.
Еще важнее было то, что он открывал радужные перспективы наживы за счет эксплуатации земли и ее жителей. Для этого французы изменили большую часть вьетнамского ландшафта. В Кохинчине они создали сложную сеть каналов, которые превратили десятки тысяч акров болотистой дикой местности в одну из самых продуктивных рисоводческих стран на земле. Они построили современные порты в Хайфоне, Дананге и Сайгоне, чтобы вьетнамское сырье можно было эффективнее отправлять за границу, а товары французского производства — легче разгружать. Они также построили железную дорогу для перевозки французских товаров на север от Сайгона до самого Китая; считается, что каждый третий из более чем 100 000 вьетнамцев, призванных для прокладки путей, погиб в пути. Французы также вырубили высокогорные леса, вытеснив племенные народы, от которых зависело их пропитание, и посадили на их месте миллионы каучуковых деревьев; нищенски оплачиваемые контрактные рабочие, которые обдирали деревья, были поражены малярией, с ними «обращались как со скотом», признался один колонист, и «их терроризировали надсмотрщики.... На каучуковых плантациях люди имели привычку говорить, что у детей не было возможности узнать своих отцов, а у собак — своих хозяев». На Севере десятки тысяч контрактников рисковали жизнью под землей, добывая уголь, олово, вольфрам и цинк в интересах инвесторов из Франции. Они работали по двенадцать часов в день семь дней в неделю, а тех, кто пытался сбежать, часто избивали, прежде чем заставить вернуться к работе.
Но крестьянам, которые составляли 90 процентов населения Вьетнама, колониальное правление не принесло особых выгод. Подверженные французским монополиям на соль и алкоголь, иногда принуждаемые к бесплатному труду на общественных работах, обремененные постоянно растущими налогами и долгами, многие беспомощно смотрели на то, как земли, которыми они когда-то владели, переходят в руки крупных землевладельцев. К началу двадцатого века всего 5 процентов населения владели 95 процентами пахотных земель в Кохинчине.
Недовольство росло. «Наша почва плодородна, наши горы и реки [прекрасны]», — отмечал в 1907 году националистический фанатик и памфлетист Фан Бой Чау.
По сравнению с другими державами на пяти континентах наша страна уступает лишь немногим. Почему же мы страдаем от французской «защиты»?... Французы имеют власть над жизнью и смертью каждого. Жизнь тысяч вьетнамцев не стоит жизни французской собаки; моральный престиж сотен наших чиновников не превалирует над моральным престижем французской женщины. Посмотрите на этих мужчин с голубыми глазами и желтыми бородами. Они не наши отцы и не наши братья. Как они могут сидеть здесь на корточках и испражняться на наши головы? Неужели мужчинам из Вьетнама не стыдно за свое положение?
Три поколения вьетнамских националистов пытались найти ответы на эти вопросы. Сначала группа Мандаринов вела партизанскую войну, направленную на восстановление былого величия династии Нгуен и возвращение себя к власти. Французы победили их, но это заняло дюжину лет. Второе поколение ученого дворянства, враждебно настроенного к Франции, но все более открытого влиянию Запада и нетерпимого к тому, как все было устроено до прихода французов, породило собственные националистические движения. Одни выступали за вооруженное сопротивление и призывали к конституционной монархии или демократической республике. Другие осуждали насилие и настаивали на том, чтобы Франция следовала идеалам, которые она исповедует, и учила вьетнамцев тому, как они могут управлять собой. Французы считали подозрительной любую оппозицию. Некоторые националисты были казнены. Сотни других были заключены в тюрьму.