Да, Маноло явно знал цену своему слову и умел постоять за свои интересы. К тому же он только что ясно дал понять, что различает женщин, с которыми можно знакомиться в баре и ложиться в постель, и женщин, требующих к себе уважения и более серьезного отношения.
— Хорошо, но…
— Вот и давай дадим ей возможность успокоиться и прийти в себя. Так будет лучше, поверь мне.
Он снова демонстрировал силу характера, будто нарочно гипнотизируя Граси проницательным взглядом и мягким, обволакивающим голосом. И даже зная об этом, было трудно устоять и не уступить Маноло во всем, чего бы он ни пожелал. Граси понадобились все силы, чтобы не поддаться его чарам. Верить ему? Уж лучше довериться первому встречному! Она слишком хорошо знала Маноло.
— Ты умеешь убеждать, — произнесла она задумчиво.
Самодовольная улыбка скользнула по лицу Маноло.
— Мне нравится твое отношение к Пилар. К тому же это позволяет нам улучить пару секунд и уточнить кое-какие детали, касающиеся нас с тобой.
— Например? — встревоженно попыталась уточнить Граси.
— Например, то, что Пилар не должна узнать, что нас что-то связывало в прошлом.
— Договорились. Можешь считать, что мы чужие друг другу. — Граси была довольна, что ей удалось без особых усилий осуществить эту часть своего плана. — Только не знаю, — с притворным сомнением добавила она, потягивая из крошечной чашки крепчайший кофе, — хорошо ли мы поступим, если не скажем Пилар всю правду?
Губы Маноло сами собой сжались в тонкую линию, и лишь спустя некоторое время ему удалось сложить их в некое подобие непринужденной улыбки.
— Разве это имеет какое-то значение? Ты же сама сказала, что все в далеком прошлом. Стоит ли бередить его? Нам не придется лгать, мы просто…
— Будем не до конца искренни, — подхватила Граси.
— Но в противном случае мы только расстроим Пилар.
— Вряд ли для нее станет большим сюрпризом новость, что она не первая твоя женщина, — с ехидцей заметила Граси.
— Я имею в виду, — процедил Маноло, — что она может почувствовать себя неловко именно из-за того, что одной из моих женщин была ты.
Именно «одной из». Граси почувствовала себя униженной. Впрочем, он прав, эта новость будет действительно губительной для Пилар.
— Что, если ей станет известно про нас от кого-то другого? — спросила она, играя с ложечкой для кофе.
— Каким образом? Только трое знают о нашем проемом: ты, я и мой отец. — Маноло немного помолчал, прежде чем смог продолжить: — Отец никогда ни о чем не скажет. Я тоже. И ты. Если только не захочешь причинить Пилар боль.
Граси, конечно, не собиралась это делать, однако ее весьма беспокоил тот факт, что ей придется что-то скрывать от мачехи. Ведь это во многом затруднит осуществление ее плана. Но, как бы то ни было, молчание оставалось пока наилучшим решением.
— Ты, наверное, прав, — произнесла она задумчиво, — Пилар ни к чему посвящать в дела давно минувших дней. Тем более что это изрядно подмочит твою репутацию в ее глазах.
— Что ты имеешь в виду?
— Ведь нам придется рассказать и о том, как мы расстались. Вряд ли это выставит тебя в лучшем свете.
При упоминании о размолвке Маноло побагровел.
— Ты солгал мне, что любишь меня, — безмятежно продолжала Граси, — заманил в постель и вытянул из меня все, что мне было известно продела клиники. Пилар, наверное, такие подробности слегка озадачат.
Повисла тяжелая ледяная тишина.
— Если бы нас кто-нибудь слушал, наверняка решил бы, что ты пытаешься меня шантажировать, — наконец промолвил Маноло.
— Зачем мне это?
— Мстишь мне, думая, что я обманом соблазнил тебя и лишил невинности.
Граси успела поставить чашку на столик, прежде чем от той остались бы лишь разлетающиеся по полу осколки.
— Месть — удел подлецов, Маноло, — тихо сказала она.
— А справедливость?
— Справедливость — нет, и я свято верю в это.
Долгое время они сидели молча, впившись друг в друга глазами, в которых, казалось, бродили отголоски их боли и тяжелых воспоминаний.
— Я тоже. — Маноло тяжело вздохнул. — И Бог поможет мне добиться ее.
По торжественному и уверенному тону Маноло Граси поняла, что он пойдет до конца во имя достижения своей цели. Все ее разговоры могли только подлить масла в огонь и еще больше раззадорить Маноло. В отчаянии Граси обхватила руками плечи. Она поняла, не в ее силах бороться с тем, что закладывалось веками. Испанцы издавна славились мстительностью и ради удовлетворения этого свойства своего характера готовы были рисковать жизнями. Все, даже родственные узы, отходило на второй план перед честью семьи.