Ревела луны напролет, мы думали о том,
Как мало видела душа, покинувшая дом.
Домой! Домой! - зовет восход, оставленный в окне,
Домой! Домой! - камин зовет и дым в печной трубе,
Зовут и ноют по ночам одни и те же сны,
Зовет жасмин перед крыльцом, весь белый от луны.
И вот однажды хмурый день упал в траву крылом,
И встали звери на пути со вражеским лицом.
О жуткий сон, о вещий сон, останови коня!
Под нами распластала плоть чужая нам земля.
Мой друг сказал: "Не в добрый час! Давно пора домой!"
Мы стали тем, кто бросил меч, не начиная бой.
Домой! Домой! - зовет восход, оставленный в окне,
Домой! Домой! - камин зовет, и дым в печной трубе,
Зовут и ноют по ночам одни и те же сны,
Зовет жасмин перед крыльцом, весь белый от луны.
Тому, кто очень удивлен, мы скажем - пробуй сам,
Покинь любовь и отчий дом, скитайся по горам,
Ты многое пройдешь легко, покуда, веришь мне,
Не доведется убивать врагов на их земле.
Ведь тот, кто годы напролет идет тропой войны,
Рискует потерять огонь любви и красоты.
Пока тебя зовет восход, оставленный в окне,
Пока тебя камин зовет, и дым в печной трубе,
Напрасной славы не ищи, повороти коня,
И пусть тебя благословит родимая земля.
- Ну что ж, - Эмиль потянулся к рюкзаку. - Многое произошло с тех пор, как мы выкурили в Хвойном Лесу Первую трубку приключения, теперь пора выкурить Последнюю... Прощайте, Ветра Унтара, не гулять вам больше по этой Земле. Прощайте арбалеты, не тянуть вам больше наши плечи в Древность.
Он развязал кисеты, и мы протянули ему свои верные трубки...
Табак конвоиров был терпок и крут, но нам показалось, что мы достаточно повзрослели, чтобы не морщась затянуться им. Последняя трубка необратимо оставила нас по ту сторону путешествия, и было немного жаль...
Путь по Южному Тракту, через Чучи в Дымные Равнины занял четверть, а то и треть луны... Опустошение царапалось и просилось в душу и никто не собирался препятствовать этому. Мы не считали версты, и лишь когда на пути все чаще и чаще стали попадаться сосны и ели, поняли, что, сами того не заметив, въехали в Хвойный Лес. До Долины Зеленых Холмов остался один день пути. Молочный Хутор показался в просветах золотых сосен и исчез. Мы проскакали без остановки до самого Первого Холма, с которого тогда, в апреле, впервые увидели галочью стаю, и лишь там задержали лошадей.
Долина Зеленых Холмов уже примеряла осенний наряд, на котором море светилось синим шелковым поясом, может, и вправду, моря - это пояса земли? И моря, и реки, и озера...
Перетекая один в другой теплым пуховым одеялом, холмы ожидали холодов. Там, у подножья одного из них, как ни в чем не бывало, зацепив черепичной крышей туман, смотрел темными окнами в сад дом дедушки Феодора. Глаза Ив заблестели и намокли, где-то у сердца затянуло, должно быть душа запросилась поближе к огню. Ни слова не говоря, мы проскакали через долину и только когда заскрипела калитка, сообразили, что лошадей придется устраивать в соседской конюшне у зятя дядюшки Сима.
Дом мы не запирали, но дверь рассохлась, и Эрику пришлось навалиться плечом, чтобы она нас впустила. Пахло сыростью, в прихожей мокрицы устроили суету, торопились спрятаться под пол.
Эрик опустил гитару и, громыхая чайником, прошел на кухню.
- Надо срочно чинить флюгер, пока дожди не... - Эрик осекся, наступила тишина. Любопытство поторопило нас…
На кухонном столе, где в лужице варенья утонула большая зеленая муха, стояла… прекрасная хрустальная чаша с золотыми прожилками и королевским гербом.
Не смея прикоснуться к ней, Эмиль выудил из-под донышка клочок хозяйственной бумаги и прочитал вслух:
"Кофе следует довести до кипения..." А, нет, вот!
"Поздравляем, Эрик, Кубок Солнца твой!
На исходе октября ты обязан явиться в столицу, чтобы выступить с сольным перед королевской семьей. Чуешь?
И вот еще что! Не позвать друзей на помощь в такие дни - редкое непростительное свинство! Так и знайте!
С чувством справедливого негодования,
Ванда и Луку"
- Надо же, король удержался и ничего не сказал! - Ив оглядела перевернутую вверх дном кухню и, переводя взгляд с немытой кастрюли на сияющий кубок, оценила свои наблюдения:
- Похоже, они погостили здесь день-другой...
Эрик бережно взял Кубок Солнца. Не так, как мечтал всю жизнь - из рук короля, а с собственного кухонного стола. Я знала: кубок - единственная хрустальная вещь в мире, которую Эрик не разобьет ни за что на свете. Мне показалось, что наш малыш готов заплакать от счастья, но он рассмеялся:
-- Ну, мрачный пророк, что теперь скажешь?
-- Что я могу сказать?! - улыбнулся Эмиль. - Насчет кубка я, в общем-то, не сомневался! - Эмиль снял ботинки и босиком прошлепал в комнату.
-- Послушай, а что ты будешь играть в октябре? - уже из гостиной крикнул Эмиль.
-- А свадьба Тигиля? Ты успеешь? - спросила я.
Но Эрик не слушал. Держа Кубок Солнца, он смотрел не на него, а в окно. Ив взяла его за руку, растроганно прижалась щекой к плечу.
Эрик молчал, обняв малышку, он все смотрел и смотрел в окно... За окном темнело, сумерки завладели холмами, брошенное колодезное ведро тускло поблескивало у открытого сарая, зажглась первая звезда.
В тот день мы больше ничего не делали, а сразу попадали на постели в надежде уснуть мертвым сном.
Не спалось. Часы на стене гостиной остановились и молчали, было неуютно. Душа привыкает к месту, хранит и помнит такие мелочи, которые, казалось, давно позабыты...
Я протянула руку и толкнула резной чеканный маятник, стрелки тяжело дрогнули и неохотно пустились по кругу с того места, на котором остановились. Я не знала точного времени и целиком и полностью понадеялась на судьбу. Шесть, так шесть. Какая, в сущности, разница, сколько часов, когда изо дня в день меряешь время по лунам?
"Тик-тик - так-так" - шуршало на стене, душа успокоилась, я уснула, и уснул Эмиль....
Эпилог
Я проснулась чуть свет от жуткого шума. По крыше молотили топорами как минимум десяток Серных Ведьм, а на кухне звенела посуда. Я открыла глаза, Кубок Солнца стоял между "Книгой Путешествий" и справочником по биологии.
-- Не так, чтоб тебя! - выругались на крыше. - Все делаешь через кишку дракона!
-- Захлопнись! - отвечали обидчику. - Подай втулку! Теперь молоток!
Мимо окна что-то пролетело и упало в кусты, я догадалась, что это и был молоток.
-- Сам дурак! - послышалось резонное замечание, а затем - шаги по винтовой лестнице вниз.
Дальше разговор продолжался так: один молотил чем-то по крыше, а другой остался во дворе и громогласно давал советы:
-- Чуть-чуть туда! Еще! Да не туда! Правее!
-- Куда?
-- С той стороны, где ключ. В твоем возрасте пора бы знать, где право, а где лево!
-- Право - понятие относительное! - неслось с крыши.
-- Демагог!
-- Бездельник!
-- Так я не понял, молоток нужен?!
-- Обойдусь!
-- Закрепи втулку с другой стороны!
Я вздохнула и забралась с головой под одеяло. Ребята считали необходимым сопровождать любое хозяйственное дело подобными перепалками, это было что-то вроде игры, и никто не обижался.
Золотой Флюгер, герб музыкального отделения Туона, лев с двумя хвостами, вернется на башню нашего дома, в этом я не сомневалась. Я лежала в сладкой полудреме и, предвкушая кофе, слушала, как собираются на опавшей листве капельки утренней росы, как галдят вороны на Тополе-Великане и как шепчутся между собой высокие белые облака. Я, Итта Элиман, чувствовала, как рождается новый день, и знала, что заспанное Солнце вот-вот увидит свою огненную гриву в зеркалах морей...