-- Время есть, - согласилась я, - но ураган уже начинается, нам не выбраться из города, хотя... попробовать стоит. Что касается меня, я иду с тобой - (Эмиль открыл, было, рот) и только попробуй сказать "нет"... - опередила его я.
Ураган был уже совсем близко, я чуяла его несдержанное дыхание и ужас всех тех, кто видел его наступление. Нам через решетку окна удалось разглядеть только флаги на сторожевой башне севера, они не просто трепетали, они срывались с флагштока.
В тот момент, когда я сказала "Держись!", ветер с силой набросился на входную дверь участка правопорядка. Дверь не выдержала удара, как пробка слетела она с петель, угодив прямо в Каула. Гвардеец охнул, упал и выронил ключи, которые проехались по скользкому полу и застряли под подошвой Эмиля. Тот сориентировался в два счета.
-- Ведьмовы идиоты! - обласкал гвардейцев Эмиль, подхватил арбалет, и если бы дверь не слетела, уверена, он бы ей помог.
То, что мы увидели на площади, оказалось отнюдь не тем, что нам пришлось наблюдать в своем собственном саду, и даже не тем, что мы встретили на Южном тракте. Ураган набрал силу, но прежде чем это удалось рассмотреть, нас чуть не сдуло с крыльца и пришлось ухватиться за поручни ограды. Все кругом потеряло устойчивость, вышло из равновесия, заходило ходуном, заплясало, занервничало. Помощи ждать было неоткуда, более того, мы сами были помощь. И потому надо во что бы то ни стало идти, выбираться из города, уносить арбалет смерча прочь...
Но, не сделав и пяти шагов, мы упали. Уши заложило. Следующим порывом ветра нас отбросило обратно, к ограде участка правопорядка, Эмиль вцепился в неё, и мы распластались по земле. В воздухе встала завеса городской пыли. Ураган уже порядком успел порезвиться и теперь медленно, но верно поднимался над городом. Он сопротивлялся и торопился повластвовать еще хоть самую малость. Его руки тянулись к нам, он врывался в двери и наседал на окна. Те звенели, хрустели и блистающим дождем срывались вниз. Надувались и трещали крыши, ставни срывались вверх и летели столичными голубями под небеса. Деревья вздыхали и целовали землю. Ветер торжествовал и ревновал, ему мешало то обстоятельство, что высоко в растревоженном небе возвышалась башня Алъерьских королей, на которой мальчишка в концертном костюме барабанщика из Кивида взводил затвор своего арбалета и ждал хатеоновый дождь... Этот мальчишка ломал все планы и неотвратимо притягивал, заставлял беспокоиться...
Ураган поднимался над городом, а Алъерь стонал и зализывал раны. Людей почти не осталось, но то и дело кто-то испуганно прижимался к стенам домов, хотя именно этого и не следовало делать. По улицам растеклись отряды гвардейцев. Ветер сбивал их с ног, срывал плащи, гвардейские мечи тускло поблескивали и бились на ветру. Что в них проку? С минуты на минуту пожалует дождь, и тогда их не спасут ни плащи, ни шлемы. Нужно было бежать, но сначала надо было подняться. Ползком мы добрались до пожарной бочки, сидя на которой несколько часов назад, Талески сокрушался о нашей глупости. О, как он был прав! Не припомню еще такого случая, чтобы правота Тигиля была столь жизненно важной.
Эмиль прижал арбалет грудью к мостовой, руна смерча не разгоралась, но ясно было видно, что смерч где-то близко.
- Я не слышу его, Эм! - призналась я.
- Все бывает, Итта. Твой дар слышит ураган, ему не до смерча.
Эмиль был как всегда прав. Но мой дар слышал не только ураган. Скрипело обиженное небо, в него бились облака, сгорал от нетерпения и решимости наш Эрик. Пожалуй, это было сильнее всего остального. И все же в меня пробивались и другие чувства: страхи людей, боль надломленной рябины, смерть балконных лилий и ужас городских птиц, а смерча я не слышала. Зато ураган носился теперь высоко над крышами, и была надежда, что больше он не собьет нас с ног. Мимо прогремели тяжелые сапоги гвардейцев. Они патрулировали город.
Теперь можно было срываться с места и бежать, бежать прочь из столицы, оставляя Ив, оставляя Тигиля и бросая Эрика самого, один на один с ураганом мстить ему за наш Золотой Флюгер, за перепелку и вороньи гнезда на Тополе- Великане.
- Сейчас начнется дождь, - почуяла я, - надо успеть!
- Руку! - Эмиль дождался, пока гвардейцы скроются за поворотом, и мы понеслись по улицам Алъеря быстрее, чем по блуждающим мостам.
Городские ворота болтались на одной петле, мостки, возведенные для гонок, были сорваны. Руна урагана выглядела непросто, только бы Эрик не перепутал! Мы оглянулись на башню Алъерьских королей, но отсюда Эрика не было видно, ветер метался над городом, крыши волною следовали за ним. В меня проник страх, резкий головокружительный страх за Эрика. Я содрогнулась! О, Солнце! Мудрые силы, помогите! Казалось, что-то обуздало его, что-то с ним совладало и теперь он весь во власти урагана.
- Я жду тебя! - крикнул Эм.
- Одну секунду! - за городскими воротами что-то зловеще зашуршало и стало нарастать.
Эрик, поспеши! Поспеши, пока дождь не разошелся! Он разнесет столицу в клочья, я знаю это так же хорошо, как и то, что если ты возьмешь себя в руки и поспешишь - у тебя получится...
Страх миновал. С Эриком все было в порядке, и мы с Эмилем, больше не оглядываясь, понеслись сломя голову в сторону Алъерьских лесов.
ИЮНЬ НА ДВОИХ
Глава 14, передающая все прелести жизни дикарей
Мы шли с Эмилем на юго-запад, все больше удаляясь от моря, шли уже четверть луны, унося как можно дальше опасный арбалет, избегая деревни и посещая жилье только по необходимости купить пищу, одеяла и табак. Мы совсем потеряли счет времени, шли ночами, спали днем и стали скорее похожи на лесной конвой, чем на Белую Гильдию. Наш путь лежал в Перепуски - странное, даже не обозначенное на карте, безлюдное место у подножия Дремучих Каньонов. Никто из нас не знал, зачем мы туда идем, но Эмиль интуитивно выбирал те пути, которые, по логике вещей, наименее опасны в случае нападения смерча.
Смерч не появлялся. О нем молчали деревья, цветы, воды Ааги и даже птицы, но руна точно издевалась над нами, она тлела и не угасала, не разгораясь при этом ни на йоту. Мы ночевали в полях, в стогах сена и в шалашах, срубленных на одну ночь из еловых веток. Несмотря на нависшую над нами опасность, а, может быть, именно благодаря ней, нам никогда не было так ясно и понятно вдвоем, как теперь. Угроза смерча не тяготила нас, я знала, что когда придет время бояться - мы это поймем. Единственное, что не давало нам спокойно спать под светлым майским небом - думы о тех, кого мы бросили в бушующем Алъере. Не раз я предлагала вернуться, но Эмиль только устало качал головой - он был такой же упрямый, как Эрик, и не собирался делиться смерчем ни с кем из людей и даже со мной, хотя об этом он говорить не решался, знал - бесполезно. Я была его компасом, его картой, его дорогой...
На десятый день пути в кожаном мешочке Эмиля осталось два золотых. С этого дня мы охотились на куропаток и жарили их на огне, выпрашивая у пастухов соль. Ни рюкзаков, ни плащей у нас не было, и только арбалеты, волшебные арбалеты, сопровождали нас в этом бесцельном путешествии.
Пришел июнь, - ночи стали теплей и короче, отцвели одуванчики, яблони и сирень. Луга утонули в васильках, розмарине и куриной слепоте - желтозвездочках, как мы с Эмилем их называли. У нас вдруг появилось так много времени на разговоры и любовь, что с каждым днем они становились все взрослее и взрослее. Не было смысла дурачиться, язвить и спорить, мы испытывали доселе почти недостижимую гармонию на двоих. Гармонию, в которую никто не врывался; единство, царившее равно как на пыльной дороге, за скудным завтраком, и в нашей постели, выстланной травой и хвоей, так и в беседах, ведущих нас, давних возлюбленных, навстречу тайнам друг друга. Не было Эрика, извлекающего из всего смех, превращающего работу в игру, игру - в спор, и все по кругу, не было Эрика... Мы волновались за него, мы вспоминали о нем постоянно, и все же мы были рады своему одиночеству, мы давно, сами не зная того, искали его.