Много времени провели ойёлли рядом с беснующимся вождем. При виде солнечного света Аль-Таи впал в меланхолию, он только вздыхал и плакал, глядя на луч солнца, бьющий сквозь камень, но он так и не смог прийти в себя. И тогда тот, кто был помудрее решил, что пора возвращаться. Много труда стоило уговорить вождя, он потерял силу, смелость, и чары горы совсем извели его. Но еще труднее было идти в темноте без воды и пищи, освещая отметины на стенах только волшебным ключом, слабо светящимся в темноте. Лабиринты не смогли задержать тех, кто владел ключом. Спустя несколько дней, истощав и измучившись, они, наконец, увидели дневной свет и с трудом выбрались на волю. Они были первыми, кто вернулся из Пещерных Лабиринтов смерти. Так случилось, что никто так и не узнал, что ясноглазый Кайя спас им жизни, не знал и сам Кайя. Это выяснилось гораздо позже, когда Хранители обнаружили пропажу и изгнали ойёллей с Запретной Земли. Хранители Гор не знали, что Ключ от Пещерных Лабиринтов Вечной Горы так и остался во владении ясноглазого народа...
________
Женщины сняли венки, бросили в воду, и те поплыли следом за шатром. Время вечерней песни кончилось, пришло время сна. Вождю дорого стоило дождаться этого момента, он пригласил нас к себе и на этот раз усадил на ковер и предложил кальян.
- Спасибо, - отказался Эмиль, - мы курим трубки.
- Как хотите, - Тей-Рыба не терял достоинства, - я бы хотел задать самый резонный вопрос: Откуда вы знаете тайну нашего народа?
- Моя девушка много чего знает, - Эмиль кивнул в мою сторону, ему хотелось подразнить меня, - спросите ее...
- Вы знаете нашу тайну, мы знаем вашу! Что удивляет вас, вождь поющего народа? - подыграла Эмилю я.
Торг начался.
Суровое лицо молодого вождя выразило недоумение:
- Вашу тайну?
- Ветра, угрожающие полуострову Йо-Йо, - напомнил Эмиль, - это посерьезнее, чем старые долги, не правда ли?
- Старые долги - дело чести, - голубые глаза Тейя-Рыбы стали мрачными.
- Честь любого народа - дорогого стоит, и мы просто решили напомнить вам об этом.
- У вас получилось более чем удачно, - признался вождь, - и все же то, о чем вы сказали вскользь, шутя, не знает никто из нас, кроме вождя. Тот, кого унесло водами времени, знал кое-что еще, что интересует меня. Я не боюсь войны, леди, но мой народ не воюет уже насколько столетий, нашествие полыньяков грозит нам неминуемой гибелью. Надеюсь, вы это понимаете. Но даже гибель народа не страшит меня, я ищу того, кто поможет мне узнать, что имел в виду старейшина, когда говорил, что полыньяки как-то связаны с тайной ключа.
- Пропавшего ключа, - уточнил Эмиль, - вы украли ключ из лабиринтов, а теперь, на исходе столетия, его украли у вас.
- Я не хотел бы это обсуждать, - Тей-Рйба выглядел как загнанный, но гордый буйвол. Когда дело касалось правды Эмиль подчас бил не в бровь, а в глаз.
- Хорошо, - смягчилась я, - попробую поговорить с полыньяком. То, что я умею, не имеет названия, это не телепатия, это другое, но я попробую...
- Я слышал о народе, обладающим таким даром. Однажды ойёлли породнились с ним, и это закончилось печально.
- Знаю, - ответила я, - мне жаль...
- Хотелось бы убедиться, что вы не будете препятствовать нам... - произнес Эмиль.
- Препятствовать? - перебил вождь. - Ойёлли - честный народ, но наша тайна - проклятие и участь, она должна оставаться тайной. Обещания неуместны!
- Времена начинают меняться, тайны волшебных вещей касаются не одного народа, они касаются всех! Вы ничего не сможете с этим поделать... - возразил Эмиль.
- Вы правы, юноша, времена меняются....
- Так что вы знаете про ветра?
Тей-Рыба нахмурил лоб:
- Ветра смерти - месть серных ведьм, месть за изгнание, но, мне известно - это как-то связано с нашей тайной и с полыньяками, по крайне мере с одним из них. Что за ветра такие - не представляю, но, говорят, один из них способен перевернуть мир и поменять местами море и сушу.
- Это мы и так знаем, а вот о том, откуда они дуют, слышим впервые! Значит, серные ведьмы... - Эмиль поёжился и невольно покосился на арбалет. "Хотя моя девушка и много чего знает, но почему-то совсем не то, что необходимо", этого Эмиль не сказал, но это и так прекрасно читалось в его прищуренных карих глазах, и этот язвительный прищур слишком сильно напомнил мне Эрика.
Полыньяк сидел в трюме, в полной темноте. Он зажмурился от света керосиновой лампы и забился подальше в угол, между бочками эля и ящиками сушеной рыбы. В трюме было холодно, и ойёлли хранили здесь запасы пищи.
Потолок трюма оказался таким низким, что пришлось пригнуться даже мне, что говорить об Эмиле? Вождь отдал мне лампу и встал в отдалении. Я боялась...
Полыньяки - существа удивительные. Гладкая черная кожа и гибкие, точно бескостные, тела, на лице - только глаза, зрачок - без радужной оболочки. Полыньяки заряжаются энергией земли и искрят, как золотой флюгер на нашем доме во время грозы. Они роют свои колодца и ямы со скоростью молнии, ведь им достаточно коснуться земли гладкими скользкими пальцами, как она сама уходит у них из-под рук. Но земля без энергии умирает, после полыньяков на ней ничего не растет, и понадобятся годы, долгие годы, чтобы сила земли вернулась туда, откуда полыньячные колодца высосали ее. Именно поэтому нашествие полыньяков принесло страшные беды в наш мир. К тому же они больно жгутся, и, если энергии хватает, могут оставлять земляные ожоги, а земляные ожоги не заживают. Но полыньяки боятся воды, и Белая Гильдия не раз пользовалась этим, удерживая их в пределах Желтого Леса. Вода не хуже стрелы останавливала этих скользких черных тварей, без земли они погибали, и, честно сказать, мне не совсем понятно, чего опасался плавучий народ ойёллей, ведь то, что полыньяк истощал в трюме, вдалеке от энергии земли, было очевидным.
- Он скоро погибнет, - сказал Эмиль.
- Если он погибнет, тайна ключа забудется еще на столетия, - ответил Тей-Рыба.
- Меня терзают обоснованные сомнения, - изрек мой друг настолько высокомерно, насколько это было возможно, будучи согнутым в три погибели, - скорее всего эта ваша тайна давно перестала быть тайной.
- Если даже серные ведьмы пользуются вашим ключом... - тихо добавила я.
Зря я это сделала, потому что полыньяк вздрогнул, зацарапал когтями по ящику и посмотрел на меня. В его глазах не отражалось ничего, даже пламени керосиновой лампы, но боли, настоящей животной боли там хватало, полыньяк умирал... Я попросила тишины и села на какой-то ящик, напротив пленника. Нет, даже если полыньяк и думал о чем-то, я не умела читать мысли.
Я чувствовала только то, что он истощен и давно потерял надежду. Еще был страх - тихий страх перед смертью, которая должна вот-вот наступить. И все же он торопился умереть, потому что знал: день-другой и мир перевернется. Полыньяк не боялся ни войны с ойёллями, ни гнева серных ведьм, ни встречи с людьми - он ждал конца мира, принесенного им из Пещерных Лабиринтов Вечной Горы...
Мой третий глаз молчал, он тихо томился в глубине сознания, но я уже узнала тот вкус опасности, который был мне не знаком еще в начале пути; именно его я слышала в умирающей душе полыньяка. Он смотрел на меня, и я понимала - телепатией обладал сам полыньяк. Когда-то он предупредил об опасности вождя странствующего народа, единственного из всех народов полуострова Йо-Йо, который не гнал и не преследовал полыньяков, но вождь превратно понял его, и полыньяк оказался в плену собственной тайны. Он решил, что всё, существующее в мире, желает зла ему и его народу и перестал общаться с ойёллями, ожидая собственной смерти. Он не знал жалости ни от кого, тем более от врагов, от Белой Гильдии короля. Но я, носительница Розы Ветров, пожалела его, мое сердце не могло лгать, и он открыл мне перед смертью тайну ветров Унтара, настоящую тайну. Я - девушка, чувствующая мир, носила за своей спиной, на крепком ремне, плетенном из усов арлина, смерть королевства, и виной этому был он и такие, как он.