Заканчивая его, Клаус уже не жмурился.
Ари выслушала его, ни разу не перебив. Он это оценил. Немного помолчав, она предложила, как ни в чём не бывало:
– Окунёмся?
Это Клаус уже не просто оценил; ему захотелось подхватить её на руки и расцеловать.
"Да какого беса? Кого тут стесняться?" Ари засмеялась, когда он осуществил желание. Она успела поцеловать его первым. И шутливо отбивалась, пока Клаус волок её к морю, перекинув через плечо. …потом они снова валялись на песке пляжа, слегка касаясь друг друга голыми боками, глядя в небо и полуобнявшись. В момент блаженной расслабленности Ари как будто небрежно, так, словно эта тема не имела для неё ни малейшего значения, поинтересовалась:
– Так меня, значит, проклял Всадник?
– Да. – Желая поддержать игру, Клаус вполне легкомысленно добавил, – Уж теперь-то он больше никого не проклянёт.
– А кто меня… заказал? Это ты знаешь?
Держать шутливую интонацию стало невозможно. Помедлив, Клаус остановился на сухой деловитости:
– Знаю. Если я что-нибудь понимаю, тебя "заказал" твой отец.
Ари вздохнула. За неимением соответствующего личного опыта Клаус мог бы пропустить этот тихий звук, но чутьё, доставшееся вместе с осколками чужой памяти, шепнуло: такими вздохами глушат всхлипы.
– Папа… пусть будет светло твоё небо, отец!
Клаус моргнул и повернулся к ней лицом.
– Ты что, благодаришь его?
– Конечно.
Встречный взгляд Ари был безмятежен и спокоен. Космос ведает, чего ей стоили эта безмятежность и этот покой.
– Ты ведь не знаешь предыстории. Если совсем кратенько, мой папа, высочайший князь Пятиградья, Пролива и Тёплых Островов, обладал какой-то реальной властью только в Туманах, Замостье и Рыбачьем. Причём и в этих городах, если можно назвать Рыбачий городом, его власть слабела. У меня было три брата. Ни один не выжил. Яд, смертные чары, "несчастный" случай на море… Денежным мешкам не нужны были княжьи наследники, и они устроили так, чтобы отец стал последним князем. Я – женщина, по закону наследования я не могла бы претендовать на Чашу, Венец и Трезубец. Но мой жених получал неоправданно большие преимущества в политической игре, а мои сыновья стали бы законными наследниками княжеского рода. Я тоже подлежала устранению. И отец сам устранил меня – так, чтобы я осталась жива. Кому нужна жена, изуродованная проклятием, способная родить лишь таких же уродов? Никому. И маяк на Клюве стал местом моей ссылки. Спустя неполную треть цикла мне сообщили, что папа погиб. Оступился и упал с крепостной стены. Нашёлся же златолюбивый идиот…
Нахмурившись, Клаус осторожно уточнил:
– То есть… ты хочешь сказать, твоего отца столкнули, чтобы он упал и разбился?
– Конечно. Пустая бутылка из-под "крови моря", разбившаяся вместе с ним – просто чья-то неумная ложь. Папа слишком дорожил ясностью ума, чтобы напиваться, как рыбак в сезон бурь.
Клауса передёрнуло.
– Но зачем вообще было убивать? Кому мешала ваша семья?!
– Я же сказала: купечеству. Торгашам и менялам. Этим двуногим свиньям, насосавшимся золота, как пиявка – крови. Пятьсот циклов назад, когда на морских путях свирепствовали западные пираты, им была нужна крепкая княжеская власть для защиты их интересов. Триста циклов назад, когда мы воевали за свою свободу с империей Хони, князья тоже были им нужны. А теперь, когда северян держат в узде флотилии молодых княжеств Запроливья и от грозной империи остались лишь разрозненные провинции, купцам стало жаль тех средств, что шли на содержание сильного военного флота и сухопутной армии. Они не умеют смотреть в будущее на срок более ста циклов, они не понимают, что сами открывают ворота для будущего завоевателя, власть которого будет совсем не такой мягкой, как власть коренного князя. Воистину – свиньи! Довольные жратвой и не понимающие, что сами вскоре станут трапезой.
Уверенный тон Ари леденил Клаусу внутренности. Она так легко управлялась с жизнью и смертью, странами и веками, словно была младшим божеством. Одной из ипостасей всесильной Судьбы. Неуют, который Клаус ощущал рядом с ней, вызывало ощущение, что его возлюбленная поднялась над временем и пространством на высоту, для него недоступную. Даже не верилось, что совсем недавно эта женщина (назвать Ари девушкой не получалось даже мысленно) играла, дурачилась и хохотала наравне с ним, как ребёнок.