Принцесса не стала на это отвечать, но надолго задумалась. «Штормовой Предел? Этот Грифон отчаянный малый, кажется – или совсем уж дурак».
Штормовой Предел, служивший вотчиной Баратеонов три столетия и Штормовым королям тысячи лет до того, считался неприступным. Арианне доводилось слышать споры о том, какой замок в королевстве сильнее всех – некоторые называли Утес Кастерли, некоторые Орлиное Гнездо Арренов, некоторые Винтерфелл на стылом Севере, но Штормовой Предел в таких разговорах поминали всегда. Предания гласили, что его выстроил Брандон Строитель, и выстроил так, чтобы замок выстоял против гнева рассерженного бога. У этого замка стены выше и крепче, чем у любого другого замка в Семи Королевствах, от сорока до восьмидесяти футов в толщину. Огромная башня-барабан без окон достала бы лишь до середины Высокой башни в Староместе, но у нее стены отвесные, не ступенчатые, и втрое толще староместских. Ни одна осадная башня не достала бы до зубцов на стенах Штормового Предела, ни один мангонель или требушет не пробил бы их каменную толщу. Неужели Коннингтон собирается затевать осаду? И сколько у него людей? Задолго до того, как замок сдастся, Ланнистеры пришлют армию и снимут осаду и так тоже дело безнадежное.
Ночью, когда Арианна поведала сиру Деймону о том, что узнала от Цепочника, бастард из Дара Богов растерялся не меньше, чем она сама.
– Штормовой Предел, как я слышал, держат верные люди Станниса.
Казалось бы, Коннингтону было бы выгоднее объединиться с другим мятежником, а не воевать с ним.
– Станнис слишком далеко, чтобы ждать от него помощи, – задумалась Арианна. – Захватить несколько мелких замков, пока их лорды и гарнизоны воюют в чужих краях – одно дело. А вот если лорд Коннингтон и его карманный дракончик каким-то образом возьмут одну из сильнейших крепостей в стране…
– …В таком случае стране придется отнестись к ним серьезно, – закончил за нее Деймон, – и под их знамена могут встать кое-кто из тех, кто не любит Ланнистеров.
Той же ночью Арианна написала очередное короткое письмо отцу и велела Перышку отправить его домой с третьим вороном.
Молодой Джон Мадд тоже, видимо, отправлял птиц. На четвертый день, ближе к закату, когда Цепочник с телегами уже уехал своей дорогой, Арианну и ее спутников встретила колонна наемников, которая шла от Грифоньего Гнезда под предводительством самого диковинного существа, которое принцессе только доводилось видеть – с крашеными ногтями и самоцветами в ушах. Лисоно Маар прекрасно говорил на общем языке.
– Имею честь служить отряду Золотых Мечей глазами и ушами, моя принцесса.
– Вы выглядите… – она заколебалась.
– Как женщина? – хохотнул он. – Нет, я не женщина.
– Как Таргариен, – твердо сказала Арианна. У лиснийца глаза были бледносиреневые, волосы спадали бело-золотым каскадом – все-таки было в нем что-то, от чего у нее мурашки бежали по коже. «Интересно, не так ли выглядел Визерис», подумалось ей. Если так, даже к лучшему, что он мертв.
– Я польщен. Говорят, женщины из дома Таргариенов не знают себе равных во всем мире.
– А мужчины из дома Таргариенов?
– О, они еще прекраснее. По правде сказать, я видел только одного, – Маар взял ее за руку и легко поцеловал в запястье. – Туманный Лес прислал весть о том, что вы на подходе, милая принцесса. Нам выпала честь проводить вас в Гнездо, но, боюсь, вы разминулись с лордом Коннингтоном и нашим юным принцем.
– Ушли в поход? — «На Штормовой Предел?»
– Именно.
Лисниец оказался человеком совсем другого склада, чем Цепочник. «Этот лишнего слова не проронит», – это Арианна сообразила, проведя едва ли несколько часов в его компании. Маар был достаточно словоохотлив, но он до совершенства отточил искусство говорить много, не сообщая ничего; всадники из его свиты, с которыми пытались общаться дорнийцы, молчали как рыбы, так что Арианна в конце концов решилась спросить Маара прямо.
Вечером пятого дня пути из Туманного Леса, когда они остановились на привал у развалин старой башни, обросших травой и мхом, она села рядом с командиром наемников и задала вопрос:
– Правда, что у вас есть слоны?
– Несколько, – Лисоно Маар улыбнулся и пожал плечами.