Набросив на плечи халат, Берестов запахнул его на груди и, подпоясавшись, неспешно двинулся по направлению к кухне.
— Конечно, за твои фокусы тебя бы стоило лишить ужина, но я добрый, — он приподнял со сковороды крышку и, дождавшись, пока с неё стечёт накопившаяся влага, отложил в сторону. — Тебе одну или две?
Открыв дверку кухонного шкафа, Юрий достал тонкую фарфоровую тарелку и уже приготовился положить в неё котлеты, как неожиданно для него Юля сорвалась с места, выхватила из его рук тарелку и со всего размаха швырнула её об пол. Ребристый фарфоровый круг брызнул мелкими осколками, и, невольно испугавшись, Юрий отскочил в сторону.
— Ты что, и вправду сдурела?! — частые короткие удары сердца Берестова эхом отдавались у него в висках. — У тебя что, не всё в порядке с головой?! — неожиданно страх исчез, и, приливая алой краской к лицу, ему на смену пришла настоящая злость. — Давай, бей, круши весь дом! Может, тебе одной мало? Дать ещё?! Да что на тебя сегодня наехало?!
— Ты проходимец, каких мало! — отбросив крупный осколок ногой, Юлия с вызовом посмотрела на мужа. — Ты думаешь, тебе всё сойдёт с рук?! Ошибаешься! Три недели ты ежедневно катаешься к этой дряни, каждый раз нагло заявляя мне, что не покладая рук трудишься на благо семьи! Ты что, и впрямь принимаешь меня за непроходимую дуру?!
— Да о чём ты говоришь?! — Юра схватился руками за голову и вытаращил глаза, изобразив крайнюю степень удивления. — Какой негодяй наговорил тебе обо мне столько гадостей, Юлька? Да кроме тебя у меня в жизни никогда никого не было!
— Значит, Горлова ждёт прибавления не от тебя, а от Святого духа? — сжав губы, Юлия дёрнула ноздрями.
— Горлова? — судорожно сглотнув, Юрий испуганно посмотрел на жену. — Кто такая эта Горлова? — он снова притворно распахнул глаза, но пауза между двумя вопросами явно затянулась. — Слушай, давай ненадолго отложим выяснение отношений. Ты говоришь какие-то странные вещи, называешь абсолютно незнакомые мне имена и требуешь сознаться в том, чего не было. Тебе не приходит в голову, что ты ошибаешься?
— Ты так думаешь? — лицо Юлии передёрнулось.
— Да, я так думаю, — стараясь оттянуть время, Берестов обаятельно улыбнулся. — Юлька, мы с тобой оба очень устали, поэтому наломать дров сейчас проще простого. Давай уберём с пола эти осколки, сядем и спокойно поужинаем, а потом, если ты не передумаешь, мы поговорим, только я уверяю тебя, что ты глубоко заблуждаешься, записывая меня чуть ли не в преступники, — не слыша возражений, Берестов осмелел. — Если честно, хотел бы я знать, какой сукин сын настроил тебя подобным образом против собственного мужа…
— А ты не догадываешься? — выражение лица Юлии было спокойным, но отчего-то Юрию казалось, что это показное спокойствие не сулит ему ничего хорошего.
— Нет… откуда же я могу знать… — Юрий недоумённо пожал плечами, но неожиданно в его глазах промелькнул страх: перед его мысленным взором ясно и отчётливо, словно наяву, предстало лицо сурового седого старика в генеральской форме из семейного фотоальбома Полины.
— Я вижу, ты кое-что начинаешь вспоминать, — жёстко произнесла Юлия.
Кинув на жену пристальный взгляд, Юрий чётко осознал, что ей известно всё. Затрепыхавшись где-то у самого горла, сердце Берестова болезненно сжалось и, застыв на пару секунд в томительном ожидании, с силой ухнуло вниз. Он почувствовал, как внутри него что-то рвётся по-живому, а снизу, от самых подошв, неудержимо поднимается кверху ледяная волна животного страха. Стараясь избавиться от него, он набрал в грудь побольше воздуха, но страх уже заполнял всё его тело противной безудержной дрожью. Он колотился в груди, и, цепенея, Юрий чувствовал, как острые когти отчаянной безысходности разрывают его внутренности.
— Так ты вспомнил? — глаза черноволосой худенькой женщины, внешне напоминавшей скорее ребёнка, доводили Юрия до исступления.
— Мне не о чем вспоминать, — его губы едва шевельнулись. Понимая, что всё потеряно, он по инерции продолжал изворачиваться.
— Ну что ж, тогда мне придётся тебе кое о чём напомнить, — в голосе Юлии послышался металл.
Подойдя к кухонному шкафу, она наклонилась, открыла дверку, за которой хранились запасы всяких круп и пряностей, и, протянув руку к задней стенке ящика, извлекла оттуда какой-то небольшой листок.
— Что это? — Берестов с удивлением прислушался к своему голосу, звучавшему глухо, будто из-под толстого стеклянного колпака.
— Это твой гарнир к котлетам, — взяв в руки вилку, Юлия размахнулась и, бросив лист поверх подостывших котлет, воткнула её до упора. — Приятного аппетита, милый!