— Никогда, слышишь, никогда больше не тронь маму! — зубы Славки скрипели. — Если только ты ещё хоть раз посмеешь поднять на неё руку, я тебя убью! — ломающимся от волнения голосом выкрикнул он. Чувствуя, как к глазам и горлу подступает обжигающая солёная волна слёз, Славка совсем по-детски хлюпнул носом, и губы его задёргались.
— Щ-щенок! — отступив ещё на шаг, Кропоткин смерил сына ненавидящим взглядом. — Ну и оставайтесь здесь подыхать с голода! Чёрт с вами! Только не ждите от меня больше ни копейки!
— Обойдёмся! — ощущая, как правое ухо полыхает огнём, Славка хотел прижать к нему руку, но, решив, что этот жест доставит отцу удовольствие, сдержался.
— Я посмотрю, волчонок, что ты запоёшь, когда у тебя в холодильнике даже тухлой кильки не останется, — сквозь зубы процедил Кропоткин и, криво усмехнувшись, отправился собирать вещи.
— Доброе утро, — достав из кармана плаща пропуск, Кирилл предъявил его на вахте и, не останавливаясь, толкнул турникет от себя.
— Кирилл Савельевич, не торопитесь! — неожиданно локтя Кряжина коснулась маленькая женская ручка в кожаной перчатке. — Вы будете очень против, если я вас ненадолго задержу?
— Вы мне? — в глубине подсознания у Кирилла промелькнула мысль, что женский голос, прозвучавший только что, был ему знаком, но сообразить, кому он принадлежит, Кряжин не успел. Отступив на шаг от турникета, он обернулся, и его глаза широко раскрылись. — Полина, ты?
— Собственной персоной, — промурлыкала Горлова, и на её губах появилась довольная улыбка. — А чего ты так задёргался, боишься, передадут папочке, что видели нас с тобой под ручку?
— Ничего я не боюсь, — ощущая неловкость, Кирилл на мгновение замялся. — Ты зачем сюда пришла?
— По тебе соскучилась, — хмыкнула она и, оглядев бывшего мужа с ног до головы, нахально ухмыльнулась.
— Полин, что тебе от меня надо?
— Если я скажу, что любви, ты же мне не поверишь, — придвинувшись к Кириллу ближе, Горлова обеими ладонями обняла его руку выше локтя.
— С каких это пор тебя стали интересовать подобные глупости? — Кряжин попытался вывернуться из рук Поли. — Насколько я помню, кроме денег, тебя ничего не занимало.
— Тогда зачем спрашиваешь? — обвившись вокруг руки Кирилла ещё сильнее, Полина прильнула щекой к его плащу.
— Это не ко мне, — Кирилл дернулся в сторону, чтобы освободиться от цепких лапок Поли, но она, прижавшись ещё крепче, по-кошачьи потёрлась щекой о его рукав.
— Кирочка, миленький, ну ты же не злой! — надув губки, она бросила на бывшего мужа умоляющий взгляд.
— Полина, оставь свои ужимки для более подходящего случая, — наигранная невинность бывшей жены начала действовать Кириллу на нервы. — После нашего развода прошло уже бог знает сколько времени, нас с тобой ничего не связывает, мы совершенно чужие люди. Почему же ты решила, что я стану содержать тебя пожизненно?
— Какой же ты жестокий… — в огромных голубых глазах Полины плеснулась боль. — Чужие… содержать… — поджав губы, она длинно вздохнула. — Ты никогда не будешь мне чужим, слышишь? Никогда.
— Это не поможет, — глядя на артистические потуги Горловой, Кряжин усмехнулся одной стороной рта.
— Что ты хочешь, чтобы я бросилась перед тобой на колени и начала умолять о помощи?! — Полина громко сглотнула. — Кирюшечка, милый мой, хороший…
Слова давались ей с великим трудом, и, наблюдая за тем, как лицо Горловой покрывается бледностью, Кирилл отдавал должное её необычайным артистическим способностям.
— Кирочка… добрый мой, любимый мальчик… — сообразив, что её занесло не в ту сторону, Поля сделала длинную паузу. — Мне не к кому больше пойти… Я во многом перед тобой виновата, но, если бы ты только знал, как я упрекаю себя за всё, что когда-то натворила. Верь мне, если бы можно было начать всё заново… — не договорив, она всхлипнула, и по этому влажному всхлипу Кириллу стало понятно, что долгожданная влага наконец-то дошла до глаз.
— Не пойдёт, — Кряжин отрицательно качнул головой.
— Что не пойдёт? — растерявшись, Полечка на миг расслабилась, и драгоценная влага тут же отхлынула от её глаз в обратную сторону.
— Если ты хотела, чтобы я, преисполнившись жалости к твоей нелёгкой доле, пустил скупую мужскую слезу, нужно было отрепетировать эту душещипательную сцену более тщательно.
— Как ты можешь! Я выворачиваю перед тобой всю свою душу, а ты!.. — задохнулась Полина.