— Что, сделал гадость — сердцу радость, да?! — глаза Кропоткина превратились в две узкие злобные щёлочки. — Да ты хоть понимаешь, что ты натворила? Ты же меня без ножа зарезала, мне же теперь никогда не очиститься от той грязи, которой ты меня облила, стерва! Всё, к чему я шёл столько лет, всё — коту под хвост, всё — прахом! — хрипло выкрикнул он. — Да ты же мне обязана всем, понимаешь ты это или нет? Все-ем!
Глаза Кропоткина были готовы выскочить из орбит. Дёргая напряжёнными ноздрями, он буравил бывшую жену яростным взглядом, и Лидии казалось, что ещё немного, и от взбешённой фигуры экс-мужа начнут разлетаться электрические разряды.
— И чем же я тебе обязана? — первый страх Лидии прошёл, и теперь этот плюющийся злобой посторонний человек не вызывал у неё ничего, кроме лёгкого удивления, приправленного толикой презрения и жалости.
— Как это чем? Всем! — сверкнул он глазами.
— Всем — понятие растяжимое, конкретнее, — Лидия усмехнулась, и Кропоткин вдруг сообразил, что бывшая половина, вопреки сложившейся годами привычке, на этот раз не собирается дрожать перед его праведным гневом осиновым листом.
— Ты совсем забылась, Лидка! Живёшь на мои деньги, в моей квартире и ещё позволяешь себе огрызаться, зар-раза! — пробежав по нёбу, раскатистое «р» застряло в гортани Кропоткина плотным комом.
— Да что ты говоришь? — неожиданно Лидия протянула руку и ухватила бывшего мужа за узел шёлкового галстука. — Кто из нас двоих забылся, это ещё нужно разобраться. Ты, шишка на ровном месте, индюк надутый! Пятнадцать лет назад у тебя не было ни кола ни двора, ни крыши над головой. Когда ты попросился жить у меня в коммуналке, у тебя не нашлось даже целых трусов, голь ты перекатная!
— Отцепись!
Кропоткин дёрнулся назад, но пальцы Лиды неожиданно скользнули между галстуком и воротником его новенькой накрахмаленной рубашки. Уперев костяшки в острый кадык, она резко подтянула узел вверх.
— Ты что, одурела?! — закашлялся он. — А если бы я задохнулся? Чокнутая! — решив не рисковать своей безопасностью, он отступил на шаг назад.
— Такое барахло, как ты, не жалко и удавить, ни от кого не убудет, — не задумываясь, отрезала она. — Значит, два засранца живут у тебя на шее и гадят тебе в карман, так получается?
— Получается, что так, — правая часть лица Кропоткина дёрнулась, растащив в разные стороны уголок рта и бровь.
Поведя шеей, будто проверяя, действительно ли обошлась без последствий дурная выходка его бывшей, он презрительно вывернул нижнюю губу и, уверившись в том, что находится от этой ненормальной на относительно безопасном расстоянии, едко ухмыльнулся.
— До поры до времени мне придётся терпеть твоё присутствие и присутствие твоего щенка в моей квартире, но не думай, что это продлится долго. У меня есть связи, и буквально через месяц-другой вы окажетесь там, где вы и должны быть, — в сраной коммуналке на глухой окраине Москвы. Что же касается денег… — Кропоткин гортанно хмыкнул, — о них ты можешь забыть. С сегодняшнего дня ты от меня не получишь ни копейки, заруби себе это на носу. Как ты будешь жить и по каким помойкам лазить — дело твоё, ты сама этого хотела, так что уж не обессудь, — наклонив голову, он картинно развёл руками.
— Надеюсь, ты мне подскажешь, в какой момент я должна начать лить слёзы? — к немалому удивлению Кропоткина, приготовившегося к бурной сцене со слезами и истерикой, Лидия усмехнулась.
— Ты действительно дурочка или просто прикидываешься, чтобы вывести меня из себя? — плечи Игоря невольно поползли кверху. — Я говорю, что оставлю тебя без гроша и выставлю вон из своей квартиры, а ты наивно моргаешь своими глазками и делаешь вид, что тебе на всё это наплевать. Если бы я предлагал тебе бесплатный круиз по Средиземноморью, я бы ещё мог понять твою глупенькую улыбочку, но я собираюсь перекрыть тебе кислород по всем каналам. Уже через месяц тебе небо с овчинку покажется, а через два ты просто взвоешь, я тебе это обещаю.
— Очень интересно, особенно в том месте, где ты говоришь о своей квартире, — слово «своей» Лидия произнесла с особым нажимом. — А это ничего, что Бережковскую мы обменивали на двушку моих родителей в Раменках и мою комнатку в Сокольниках? Или за давностью времени это уже не в счёт?
— Поверь мне, дурочка, сентиментальные воспоминания о квадратных метрах, добытых потом и кровью твоих стариков, неинтересны никому, кроме тебя, — Игорь хищно оскалился, — а вот что касается официальных бумаг, по которым я — ответственный квартиросъёмщик со всеми вытекающими отсюда правами…