— Ну, понятно, приблизительно так я и думала, — перебила его Лидия. — Твоя кристальная честность и порядочность не вызывала у меня ни малейшего сомнения. Боюсь, мои слова тебя несколько огорчат, но в мои планы не входит нищенская жизнь на помойке. Неделю назад я подала ещё один иск, о размене общей жилплощади, разделе совместно нажитого имущества и начислении алиментов, — мило улыбнулась она, — по совету судьи. Исключительно с целью защиты интересов несовершеннолетнего ребёнка.
— Какое ещё совместно нажитое имущество?! — Кропоткин даже задохнулся от негодования. — За все пятнадцать лет нашей совместной жизни ты не ударила пальцем о палец! Кроме того, чтобы навешивать на себя, словно на новогоднюю ёлку, золотые бирюльки да мазаться перед зеркалом, ты вообще ничего не делала. Какой раздел?! Ты не принесла в дом ни копейки, иждивенка!
— Ну, это ты, Кропоткин, поторопился. Какой же я иждивенец, если все пятнадцать лет я как примерная, законопослушная гражданка отработала на одном месте младшим научным сотрудником?
— Ха! Уж мы-то с тобой знаем, как ты работала, — пренебрежительно хохотнул Кропоткин. — Труженица ты моя! Эту сказку про белого бычка можешь рассказывать кому-нибудь ещё, только не мне. Да если бы я не подсуетился и не пристроил твою левую трудовую книжку в этот НИИ…
— А вот это уже лирика, — масляно улыбнулась Лидия. — Нет, если, конечно, хочешь, ты можешь рассказать о своем противозаконном деянии на суде, но только я в этом глубоко сомневаюсь. И потом, мне почему-то кажется, в НИИ поспешат подтвердить мою правоту, а не твою. По официальным бумагам, я — специалист с пятнадцатилетним стажем работы со всеми отсюда вытекающими правами честного советского труженика.
— Ишь ты, настрополилась-то как, от зубов отскакивает! — восхищённо протянул Игорь, и в его глазах появился недобрый блеск. — Посмотрю я на тебя, честный труженик, когда ты с ребёнком на руках окажешься в медвежьем углу и без копейки.
— Да, что касается медвежьего угла… — подняв вверх вытянутый палец, Лидия сделала выразительную паузу. — Нашу квартиру на Бережковской при желании и наличии времени можно разменять на приличную двушечку и средней руки однушечку в каком-нибудь спальном районе Москвы. Но если проводить эту операцию в срочном порядке, то перспектива у нас приблизительно такая: средней руки двушечка и маленькая клетушка в коммуналке. А поскольку мы со Славиком о-о-очень торопимся стать независимыми…
— Вот и отправляйся со своим щенком в коммуналку, откуда пришла, туда тебе и дорога, — язвительно перебил Игорь.
— А поскольку мы очень торопимся, — будто не слыша выпада Кропоткина, продолжала Лидия, — ждать у моря погоды мы не станем и согласимся на первый попавшийся вариант. Учитывая, что советское гуманное законодательство всегда стоит на страже интересов матери и ребёнка, двухкомнатная квартирка, — Лидия пожала плечами, будто извиняясь за причиняемые неудобства, — отойдет нам, а в медвежий угол придётся переселяться ответственному квартиросъёмщику со всеми его правами и обязанностями.
— Ты сама-то веришь в то, что несёшь? — Кропоткин нарочито громко рассмеялся. — Неужели ты всерьёз думаешь, что я позволю тебе оттяпать большую часть моей жилплощади?
— В данном случае неважно, что думаю я, а важно то, что по этому вопросу думает судья, — негромко произнесла Лидия и совершенно явственно увидела, как передёрнулось лицо бывшего мужа. — Теперь что касается алиментов.
— Я же сказал, что не стану платить тебе ни гроша! — взвился Кропоткин. — Мало ты попила моей крови, ты ещё и после развода решила жать из меня соки? Не выйдет!
— Выйдет, — уверенно проговорила Лидия, — ещё как выйдет! Через несколько недель в твой ненаглядный райком придёт во-о-от такая телега, — она расставила руки в стороны, с удовольствием демонстрируя длину исполнительного листа, — и вся твоя контора узнает, что за тобой тянется хвост алиментщика, а вот тогда уж твоя блестящая партийная карьера, твой образчик кристальной чистоты для простых смертных точно ахнется в тартарары. Не знаю, какая там у тебя официальная зарплата, но, какая бы она ни была, двадцать пять процентов из неё полагается Славику.
— А больше этому огрызку ничего не полагается?! — не выдержав, чуть ли не на всю улицу рявкнул разобиженный папаша. — Значит, давайте загоним Кропоткина в собачью конуру, покоцаем всё его имущество на мелкие кусочки, а вдогонку отправим исполнительную телегу! Вот ведь точно, в тихом омуте черти водятся! Не думал я, что ты окажешься такой оборотистой и пронырливой.