— Вечно он ей всё решает, — послышался за спиной злобный шёпот.
«Просить надо уметь по-человечески, а не так, словно я тебе что-то должен», — подумал я.
Наконец-то раздался звонок, поднялся шум, все заохали и завздыхали. Я первым сдал тетрадь и кинулся из класса. У физика нашёлся и магнит, и капроновая нитка, правда, немного короткая. Я влетел в класс. Дежурные уже всех выгнали и поднимали стулья на столы.
— Пацаны, помогите кольцо достать.
— Какое?
— Вон, с той стороны окна, на подоконнике. Я в форточку вылезу, а вы меня подержите.
— Давай.
Я открыл форточку и высунулся из неё по грудь. Холодный ветер сразу забрался под одежду. Стал потихоньку спускать вниз магнит. Он коснулся колечка, но, как я и боялся, не притянул его. Я попробовал ещё раз.
— Смотри, не столкни его вниз, потом не найдёшь в сугробах.
Я понял, что всё бесполезно, и перевернулся животом вверх.
— Держите крепче, я вылезу и так его достану.
— Ты чего, сдурел? Знаешь, что будет, если кто-то увидит? Влетит и тебе, и нам!
Я уже сидел в форточке.
— Держите крепче, я ногу вытаскиваю.
— Блин, какую?
— Левую! Да держите, идиоты, а не отпускайте!
До карниза вытащенная нога не доставала.
— Так, теперь кто-нибудь высунься и за ремень держи.
— Блин, нас же убьют!
— Кончай причитать! Я ещё не упал.
Держась за край форточки, я стал скользить правой ногой вниз, а левую задирать вверх и тоже вытаскивать наружу. Вот шпагат и пригодился, хоть не зря на акробатику ходил. Правая нога коснулась железа. Главное, кольцо не задеть.
— Отпускай, — сказал я, крепко держась за раму и стоя уже на двух ногах, — теперь за руку держи.
Я медленно присел. Вот оно, колечко. Взял его, выпрямился, поднёс к глазам и тут заметил, что дверь в класс начинает открываться. Глянул вниз и, не раздумывая, разжал пальцы.
Одноклассники, успев спрыгнуть на пол, круглыми глазами смотрели на мою маму.
— Олег ещё здесь?
Её взгляд наткнулся на мои вещи.
— Он в туалет побежал, сейчас придёт.
— Вы зачем форточку открыли? Холодно проветривать. Или вы курили?
Она подошла ближе, но запаха не почувствовала.
— Как придёт, скажите, чтобы ко мне зашёл.
— Хорошо.
Она ещё раз подозрительно на них посмотрела и вышла, а ребята кинулись к окну, но внизу никого не было. Я, отряхиваясь, бежал в школу. Посадку нельзя было назвать мягкой, но бывало и хуже. Уже спокойно зашёл в здание и, на всякий случай отдышавшись, в класс.
— Блин, Олег, твою… то есть твоя мать приходила, чуть не засекла. Решила, что мы курили. Блин. Покажи кольцо.
Я показал.
— Фигня какая-то, обычное колечко, да ещё и погнутое, у бабушки на таких ковёр на стене висит. Стоило так рисковать?
Я, ничего не говоря, оделся и пошёл из класса.
— К матери зайди! — услышал я, закрывая дверь. — Вот придурок…
Смотрю я на это колечко и думаю, может, оно волшебное? В чём его сила? Или действительно фигня? Надо соединить разошедшиеся концы колечка или не стоит их соединять, замыкая круг? А фантазия уже проигрывала, как, сведя концы плоскогубцами, я ощущаю себя вороном и лечу в холодном воздухе, но кто даст гарантию, что в этот раз я найду нужное окно? И, замкнув кольцо времени, клювом смогу разорвать то, что на моей лапке?
На пороге в ночь. 1 февраля 2006 г.
Мне так хотелось бы остаться на земле. Рядом лежит и смеётся от непонятного детского счастья брат. Вот его прёт, наверно, смешинку слопал и теперь она его в животике щекочет. А в тёмном небе подсвеченные месяцем облака и яркие звёзды. Чувство тишины и полноты жизни. Хочется поделиться своей теплотой с теми, кто рядом.
Мелкий делает всё, чтобы я обратил на него внимание и поиграл с ним или побесился. Нет чтобы спать, завтра ведь в садик вставать. Родители спят. Так странно, когда родители спят, видят сны, а ты не спишь и словно охраняешь их покой. Так приятно о ком-то заботиться. Мои состояния… Они переливаются разноцветными красками и огнями…
Попытался обнять Мишку, и он треснул меня по лбу. Маленький дикий зверёк. Наверно, подумал, что я хочу с ним подраться. Этим обычно и заканчивается, слишком много любви! У БГ песня такая есть, «Слишком много любви», прикольная, но горькая. Обнимаю вас крепко-крепко и целую, ясных вам снов… Брат успокаивается и просит, чтобы я погладил его по лицу, нежно, как ему нравится.
Дурдом в школе, или Подозрения на почве шоколада. 6 февраля 2006 г.
Из-за очередного похолодания у нас ввели одну смену, в школу к девяти тридцати. Это какой-то ад кромешный. Хорошо хоть начальным классам уроки отменили. А так сидим по два класса вместе, по три-четыре человека за партой, да ещё одетые. Я вначале пытался честно что-то писать, но из-за локтей и других частей тел соседей бросил это гиблое дело и предался созерцанию первозданного хаоса в классе, который безуспешно пытался упорядочить учитель математики.
Труды и физкультуру у нас отменили, и я, недолго думая, прокрался в маленький мамин кабинет и, пододвинув оба электрокамина к дивану, завалился на него спать, так как лёг в два ночи, а подняли меня зачем-то в семь утра, соответственно, я не выспался. Приснился мне приятный кошмар. От морозов треснула и развалилась на две половинки школа, кроме учителей никто не пострадал. Всё-таки злобные мы создания — дети, подумал я, просыпаясь в приподнятом и радостном настроении. Почему мне приснился именно такой сон? А потому, что у нас в городе действительно одна школа треснула от морозов, а может, от старости. Учащиеся были перераспределены по другим школам, их теперь на автобусах развозят. С одной стороны, сбылась мечта — школа рухнула, а с другой, приходится далеко ездить и прочие «прелести» новой школьной жизни. Выполз из-под маминой шубы и сделал себе чаю. Потом, вновь разувшись, с ногами забрался на диванчик и сверху шубу с капюшоном накинул. Сижу греюсь. И тут заходит наш директор. Это был первый и, наверное, последний раз в жизни, когда я видел его хохочущим.
— Олег, ты бы ещё валенки надел.
— Нет у меня валенок.
— А ты чего здесь сидишь, почему не на уроке? — спросил он, обретая свой привычный деловой вид и тон.