Мне надо на время уйти, но я вернусь с началом весны.
========== 1 апреля ==========
1 апреля 2006 г.
Мне весною Земля ароматами трав лечит душу, пробуждает от зимнего сна. И мир кажется новым, и мир кажется добрым, как любимой скрипки игра. Вдаль уходят сомненья, вдаль уходят тревоги, остаётся чистая синь моего бездонного неба, и прозрачной воздушной рукою забирает сердце апрель.
— Что ты чувствуешь? — спросила Нина.
— Мне не хватает радости. Я помню, каким был счастливым, когда познакомился с тобой. Как ты играла мне на скрипке. Ты мне давно не играла.
— Мы зашли в тупик.
— Да.
— Что будем делать?
— Я не знаю. Что-то происходит со мной, я пытаюсь выбраться. Состояния смерти вьют свои сети, но я не хочу умирать, потому что не знаю, в кого превращусь после этого. Я хочу остаться собой — ветреным мальчишкой, который счастлив только от осознания того, что он жив. Я хочу смотреть в твои глаза и чувствовать, как любовь и сердечная теплота заполняют тело и душу. Дарить их тебе и видеть, что ты тоже счастлива. Почему я не вижу этого? Может, мой взгляд потерял чистоту?
На её глазах выступили слёзы.
— Мой милый мальчик. Даже твоя боль чиста и прозрачна и от этого ещё более пронзительна и остра. Я знаю, что она оставляет глубокие раны, что не затягиваются годами. Ты слишком страстно живёшь, слишком глубоко переживаешь. Настолько глубоко, что можешь только молчать о своих настоящих чувствах, потому что они поглощают тебя полностью.
— Переливами красок, картинками снов, знаками мира, прикосновениями и улыбками людей, чувством единства с миром они проникают в меня.
— Мне не поспеть за тобой в твоем стремительном полёте, Ветер.
— Я понесу тебя в своих потоках. Смотри, какие у тебя крылья.
Я развёл в стороны её руки, и она улыбнулась с печалью в глазах.
— Я не птица, я хожу по земле.
— Хочешь, я пойду рядом?
— Ты не сможешь, ты умрёшь. Лучше я буду любоваться твоим полётом в небе. В этом для меня больше радости, а ты будешь иногда заглядывать ко мне и рассказывать новые сказки о местах, в которых побывал.
— Ты отпускаешь меня?
— Моя любовь в том и заключается, чтобы суметь отпустить тебя.
— Я буду возвращаться.
— Я знаю, потому что твоя любовь вечна.
— Моё сердце всегда будет биться рядом с твоим.
— Я знаю и счастлива. Теперь вся моя жизнь будет иметь вкус и запах трав, которые ты приносишь в своём дыхании. Обними меня.
Моё сердце билось рядом с её сердцем, и я не хотел разрывать объятия.
— Теперь твой черед отпускать, — сказала она.
— Я не могу.
Тоска опустила руки мне на плечи, вползая безысходностью в сердце.
— Ради того, что было.
Я разжал руки, и Нина ушла. Закрыл глаза и лёг ничком на кровать. Наваливалась ватная тишина. Как мне вырваться изнутри самого себя? Я вновь был в снежном лесу и говорил с ней.
— Во мне накопилось слишком много боли, моя маленькая королева, и бывает, что я не могу удержать её внутри. Она, словно яд жестокости, выплёскивается наружу. Я раню тех, кто рядом, погружаюсь в безумие саморазрушения.
Её прохладные ладони лежали на моих мокрых от слёз щеках.
— Тебе никогда не избавиться от неё, мой нежный и дикий зверёк.
— Это самое жестокое слово — никогда… Спрячь меня навек, тёмная вода…
— А через век ты вновь придёшь, и всё повторится, ты будешь слепо искать ладони тепла.
— Я не хочу причинять боль тем, кто любит меня, лучше умереть.
— Ты бежишь, ты снова бежишь от самого себя.
— Что же мне делать?
— Иди ко мне, я спою тебе колыбельную. — Ладони её лежали на моём пылающем в боли сердце. — Где-то, где-то в вышине ветерок летал. Маленький мой ветерок, горя он не знал. Где-то, где-то в вышине ветерок летал, а в заснеженном лесу мальчик умирал. Ты лети, мой ветерок, расскажи о том, как печально в этот мир был малыш влюблён, как когда-то он хотел в нём найти тепла, а нашёл одну беду и испил до дна. Где-то, где-то в вышине ветерок летал и его слова в тишине шептал. Мой любимый, мой родной, братик, поднимись, не ложись в белый снег, не ложись. Где-то, где-то в вышине ветерок летал. Никогда ещё никто так не завывал. Проносились мимо дни и года. Только белый-белый снег заметал сердца. Ни утешить, ни обнять, ни согреть, мне дано лишь рядом с ним умереть… Спи, родной, спи, завтра утром ты ничего не будешь помнить и начнёшь вновь улыбаться, радуясь миру. И любовь засияет в глазах, освещая и согревая тех, кто рядом. Мой Ветерок, сбереги его сердце, сбереги…
Я спал, не помня себя, и видел странные сны…
Тень. Она всегда тень, когда бы ни приходила, и я сижу, погруженный в неё, и смотрю, как прошлое становится сном мира. Я смотрю на закат.
Она приходит. Её пальцы касаются плеч. Она позади меня, я ощущаю её дыхание, и замирает сердце, предчувствуя, как приближается боль.
Кто мы? Ушедшие от рассвета и не пришедшие в ночь. Мы дети мечты. А память? Она любит только себя, и её картинки — сплошная ложь.
Люди, пребывающие в мире, в мире машин. Они живут механикой вечного сна в мёртвой железной плоти своих городов и ярких рекламных огней.
Дети и огни фонарей в лужах кислотных дождей. Босая нога расплещет ртутные шарики освещённых ночей.
И я сижу, погружённый в кресло, а её руки, её руки… А внизу город. Гаснут огни. Смогом укрытые, просыпаются, заводятся, кричат друг на друга или пьют кофе. Так начинается день, но не рассвет. Он всегда в тени. И я жду, но ничего не меняется. И её руки, как же они холодны, но всё же теплее моего сердца.
Я жду. Глаза смотрят. Руки лежат на плечах. Руки лежат на коленях. На детских коленях детские руки. Снежная Королева знает, и я знаю, прекрасное слово: «Вечность». Вечность созданного нами мира.
Любовь, говорили мне. Слово, как птица, билось об лёд, замерзало и вновь билось не переставая. Такое странное слово, познавшее Вечность. Я наблюдал, не понимая его нетерпения и жажды рассвета. Я не понимал и разбирал на части, чтобы познать. И слово больше не билось и не было птицей. Оно плавилось и слезами текло из глаз. Такое странное слово, такие холодные слёзы, но всё же теплее моего сердца.
Я, всем сердцем познавший вечность, прошу вас, никогда больше не говорите мне это странное слово — любовь.
А Снежная Королева целует меня в губы, и боль пронзает меня. Она знает, что я смотрю и жду наступление рассвета, что растопит вечность моего сердца.
Тени, тени, тени и я на краю, над пропастью. Я больше так не могу. А подо мною город, и ночь, не заметив уже ничего, примет облетевшие листья и маленькое детское тело в своё зимнее сердце, что уже не теплее моего…