Поднял воротник и, закрыв ухо ладонью, двинулся дальше. В окне её комнаты горел свет, значит, она дома. Бешено заколотилось сердце. Я остановился у ступенек крыльца, пытаясь унять охватившую тело дрожь. Поднялся по ступенькам. Как встретит она меня? Может, мой приход окажется нежеланным? Наверно, надо было сначала позвонить и договориться. Если я прочту в её глазах, что она отталкивает меня и не хочет, чтобы я был рядом, сразу уйду. Ничего не говоря, развернусь и уйду и по собственной воле никогда больше не вернусь. Постучал в дверь. Через пару минут её открыла сожительница отца Нины, мутно на меня посмотрела.
— Ну!
Я молчал. В её глазах мелькнуло узнавание.
— Ты к Нинке, что ль?
Я кивнул. Не собираясь меня впускать, она повернулась и крикнула в дом:
— Нин, к тебе тут пришли!
В голосе слышна издёвка.
— Кто? — раздражённо отозвалась Нина.
Тётка окинула меня блуждающим взглядом. И до меня дошло, что она пьяна.
— Кавалер! — уже спокойнее сообщила она и захлопнула дверь перед моим носом. Я в растерянности отступил. Через некоторое время дверь открылась, и выглянула Нина.
— Жди, — бросила она, и дверь вновь захлопнулась.
Я не успел прочесть её чувств. Спустился с крыльца, привалился к шатким деревянным перилам. Ждать, конечно, легче, это я привык. Ничего решать не надо, приказ принят к исполнению. Я ждал, потихоньку расслабляясь, но у меня по-прежнему внутри всё дрожало. Замёрз я, наверно. Надежда зайти к ней домой и попить горячего чаю рушилась на глазах. Куда ещё можно пойти? Денег с собой я, конечно, не взял. Так не хотелось бродить на холодном и пронизывающем ветру.
Вышла Нина. Я сразу отметил, что она в шапке и вязаном шарфе. Подошла, посмотрела на меня и развернула к себе спиной. Ударила по руке, когда я попытался стянуть шарф, который она повязала мне на голову. Я благодарно прекратил свои попытки.
— Тут недалеко кафе есть, пойдём туда.
Она взяла меня под руку, и мы неспешно направились в сторону кафе. Я косился на её лицо, но оно оставалось совершенно бесстрастным, и я понятия не имел, чего от неё ждать. Как и в первый раз, Нина непонятным образом выбила почву из-под моих ног и взяла инициативу в свои руки.
Мы зашли в кафе. Мне сразу сделалось неуютно среди людей. Словно чувствуя моё состояние, она утянула меня в самый дальний и тёмный угол, где мы сели за пустой столик. К нам подошла официантка.
— Что будете заказывать?
По причине отсутствия денег я промолчал.
— Два кофе с молоком.
— Со сгущённым, — вырвалось у меня.
Они вдвоём посмотрели на меня. Моё ухо покраснело и согрелось. Я снял шарф и повесил его на спинку стула.
— Ему со сгущённым, а мне с обычным и без сахара. Тебе с сахаром? — спросила Нина и, видя моё стеснение, добавила: — Ему с сахаром.
Официантка ушла. Мы молчали, я разглядывал свои руки, она разглядывала моё лицо.
— Нина, я сказку принёс…
Тишина. А потом её прорвало.
— Как же я ненавижу этот чёртов мир, задыхаюсь в этом гнилом мареве, в этом болоте, в этой непроходимой тупости и дебилизме.
Она говорила шёпотом, но от её ярости меня бросило в жар.
Так вот что она сдерживала и скрывала за маской хладнокровия. С каждым словом из неё хлестала бешеная ярость. Она захлёстывала сознание, я не понимал смысла большинства слов. Только на заднем плане стояли её слова: «Я хожу по земле». А я принёс ей сказку, добрую сказку.
— Я принёс сказку, — повторил я.
Её взор прояснился, погасло тёмное и яростное пламя. На стол поставили принесённые чашки с кофе.
— Спасибо.
— Приятного аппетита.
Официантка механически растянула губы. Я улыбнулся в ответ. И она ответила уже искренне, глаза приобрели живое человеческое выражение.
— Забери меня туда, — попросила Нина.
— Куда?
— В свою сказку, в мир, которым живёшь.
— Я не знаю, получится у меня или нет, — честно признался я.
— Но себя ведь смог. И других. Святослава, например, тоже смог. Ты меня только забрось, а дальше я сама удержусь, вцеплюсь зубами.
Я ухмыльнулся, представив вцепившуюся в сказочный мир Нину. Она тоже усмехнулась. Наконец-то её отпускало, и я видел перед собой разумное существо, в которое когда-то влюбился.
— Нужна сказка-переход. Текст, в котором будет заключена сила перемещения и который перенесёт тебя.
— Создай.
— Нельзя жить в иллюзиях, это всегда заканчивается падением.
— Ты сам знаешь, что твой мир реален настолько, насколько ты его осознаёшь.
Зачем я только к ней пришёл?
— Ты хочешь, чтобы я была с тобой?
Я задумался. Посмотрел на неё. «Он ещё думает!» — читалось во взгляде.
— Наверное, хочу.
— Даже меня ты не хочешь пускать дальше, чем тебе хочется. Думаю, мне стоит уйти.
— Даже сказку не прочитаешь?
— К чёрту твои сказки и иллюзии, — в ней вновь закипал гнев, — живи в них сам, страдай от одиночества, предавайся вволю саможалению.
Я опустил глаза и плечи. Надо мной бушевал ураган. Когда он немного утих, я услышал вопрос:
— Как она называется?
Я поднял взор, расправил плечи, сердце раскрывалось безудержно и необратимо, заблестели и наполнились силой глаза.
— Дверь в небо.
— Когда-нибудь я тебя убью, — тихо прошептала она.
Её пальцы, державшие чашку, задрожали.
— Но ты не будешь со мной.
Она смотрела мне в глаза. Я тоже смотрел. Затем она сказала:
— Но ты ведь её принёс.
— Да.
Я залез в карман и достал сложенный вчетверо листок бумаги. Протянул.
— Мы больше никогда не увидимся, — сказал я.
— Когда ты говоришь «никогда», мне почему-то слышится противоположный смысл. Пей свой кофе, а то он совсем остынет.
Я пил.
— Глупо всё как-то. Сейчас я почти не чувствую к тебе любви, — сказал я.
— Ты всё отдал.
— Не люблю опустошённость.
— Олег, в твоей жизни ещё не раз будет счастье и радость, я знаю, и ты это тоже знаешь.