Осман- паша не знал, на что решиться.
Ему не хотелось идти на Сизополь, - хотя, если он ищет русских, он там их найдет.
Может быть, гнев отпустил султана Махмуда и аллах вернул ему разум, холодный и расчетливый?
Войти в Босфор?
Но как же войти, если никто не скажет, в каком настроении Махмуд?
Султан - правитель с вулканом в груди. А служба капудан-паши - служба зависимая, служба терпеливая.
Если султану нужен адмирал-герой - Осман-паша погибнет. Но бедная Турция! Она-то знает, как ей нужен живой Осман-паша! Кто лучше его проведет реформы на флоте, сделает его таким же сильным и грозным, каким он был четыре века?
У неверных бывают светлые мысли. Русские говорят: «Беда одна не ходит».
Осман- паша, за время похода почти не сходивший со шканцев, шел на «Селимие» в предчувствии поражения. Шестнадцать кораблей было в его эскадре. И он, стравленный гарью сумрачных сомнений, скованный тяжкими предчувствиями, видел уже их в дыму и зареве неутолимого огня. Корабли -деревянные. Перед тем, как вспыхнуть, они вдруг начинают источать острый, первородный запах смолы, от которого, сколько ни служи, сердце переворачивается, как переворачивается оно от предсмертной молитвы близких. Невозможно привыкнуть к тому, как падают на палубы громады мачт. Поначалу они разогреваются в огне. Шипят, разгораясь. И лишь потом, как дерево, подсеченное лесным пожаром, рушатся, увлекая за собой все части рангоута, погребая под вспыхнувшими парусами людей.
Словно сам сатана щелкал бичом в душе Осман-паши. Он сомневался, принимал одно решение, отказывался от него, и принимался обдумывать новое.
В ночь на двенадцатое апреля на море пал туман. Корабли шли в полной боевой готовности. Эфенди Чингиз уже не ловец блох, а настоящий топчи-баша, артиллерийский офицер, изготовивший все орудия к бою. Матросы, тревожные и готовые к любому повороту событий, стояли у своих снастей, быстро и умело исполняли приказы мачтовых офицеров, - потравливали или выбирали шкоты, не выпускали из парусов и малого ветерка. Но ни Ахмет-паша на борту «Реал-бея», ни командиры остальных четырнадцати кораблей не могли понять курса, выбираемого главным флагманом. То им казалось, что эскадра идет на Сизополь. То, казалось, возвращается в Босфор. Флагман опять и опять менял курс. Эскадра утюжила море между Пендераклией и Акчесаром. И командиры не понимали: неужели капудан-паша думает, что русские корабли вернутся туда, где они уже спалили все, что могло гореть, разрушили все, что могло разрушиться?
Чтобы в тумане суда не столкнулись со своими же судами, Осман- паша приказал эскадре разделиться на две колонны. Одна следовала за «Селимие», вторая за «Реал-беем».
Проходили часы за часами, туман густел. Серо-молочные замки возникали по носу корабля, за бортом. Верховой ветерок все же еще был. И ловя его верхними парусами, эскадра понемногу продвигалась. Молчаливые, замки опадали в одном месте и возникали в другом. Из полосы сплошного тумана корабли выходили вдруг на чистую воду. Проходили пространство и опять входили в полосу высоких и мягко пробиваемых бушпритами замков.
За всю ночь Осман-паша не проспал и двух часов. Хотя на «Селимие», как на любом флагманском корабле, был командир, - Курбан-бей, опытный капитан.
В шестом часу утра Осман-паша уже был на палубе. Ветерок начинал трепать туманные крепости. Пробивал в них бреши. Наскакивал на вершины башен и развеивал их.
- Вижу корабль! - вскричал сигнальщик с высоты марса.
Десяток труб направились туда, куда показывал матрос. Взбросил трубу к глазам и Осман-паша. В фантастической близости - как раз в просвете между двумя колоннами турецких кораблей - возник русский корабль. Осман-паша разглядел андреевский флаг и опустил трубу. Русский корабль был так близко, что его не надо было разглядывать через трубу. Можно было не только сосчитать его мачты - их было три - но даже пушки на его борту. И этот русский корабль был один-одинешенек. За ним не просматривалось ни двух-трех кораблей, которые обычно составляют дозорный отряд. Ни, тем более, кораблей эскадры, вышедшей в полном составе. Хочешь верь своим глазам, хочешь, не верь, но вот он, корабль врага в коридоре, образованном двумя линиями кораблей эскадры!
- Пезавенг… - прохрипел Осман-паша.
Все- таки он не мог до конца поверить своим глазам. И ему хотелось проверить свои глаза острыми глазами шута. А ну как все эти серовато-белые паруса -всего туманное наваждение? И этот беззвучно ползущий по тусклой глади моря корабль можно так же проколоть бушпритом, пройти сквозь него, как проходили через туманные замки и через туманные рощи.