— Ну, друзья мои, прошу к расчету, — произнес Блейд и сдвинул всю гору — монеты вперемешку с картами — в сторону Рыжего. — Это ваше.
Четверо хадров уставились на него непонимающими круглыми глазами.
— Ваше, — повторил разведчик и ткнул пальцем в сторону мешков с тенгами. — Там тоже ваше. И корабль ваш, и груз, и каюта. — Он кивнул в сторону каюты Лысака, которую занимал уже четыре дня. — Но не даром!
— Хмм… — к главе клана вернулся дар речи. — Чего же ты хочешь, Носач?
— Вы исполните три моих условия. Согласны?
Капитан недоверчиво покосился на него.
— Каких?
— Первое. Вы не обучите ни одного сахралта игре в пок-ррр. Мои privatissima… частные уроки, так сказать… навсегда останутся тайной племени хадров.
— Согласны, — кивнул Рыжий.
— Тогда повторяй за мной… и вы тоже, — Блейд кивнул помощникам и повернулся к чуть раскачивающемуся на веревках муляжу. — Мы, Рыжий, Трехпалый, Зубастый и Лысак, клянемся Зеленым Китом, нашим прародителем, что будем обучать игре пок-ррр только хадров. И с каждого, кого научим мы или члены нашего клана, мы возьмем клятву, запрещающую объяснять правила игры безволосым двуруким, что живут на суше. А если они каким-то образом прознают про сие, то ни один хадр, от века и до века, не сядет с ними за карточный стол, не возьмет в руки карты и не развяжет свой кошелек. В том клянемся!
Не успели отзвучать эти торжественные слова, как Трехпалый, самый молодой и самый любознательный, вопросил:
— Но почему? Конечно, мы сдержим обещание, но зачем ты взял с нас такую странную клятву?
Блейд печально улыбнулся и кивнул на горку монет на столе.
— Потому что за таким столом двурукие могут выиграть у хадров все. Ваши деньги, ваши товары, ваши корабли, вас самих. Вашу, свободу! Я знаю свой народ, и говорю вам: не стоит тягаться с ним в карты. Ясно?
Все четверо молча кивнули.
— Quod potui, feci, — заключил Блейд. — Что мог, я сделал.
Наступила тишина. Наконец Трехпалый промолвил:
— Я думаю, ты очень хороший человек. Носач…
Трое остальных согласно кивнули. Бросив вопросительный взгляд на капитана, старшина марсовых встал, вытащил из навесного шкафчика злополучную флягу Крепыша и чистые кружки, и разлил. Когда все выпили, скрепляя клятву, Блейд взял пустую глиняную посудину, подошел к двери, что вела на палубу, и, широко размахнувшись, швырнул кувшинчик в воду.
— Вот второе условие, — сказал он, вернувшись на место. — Принято?
— Принято, — с некоторым колебанием подтвердил Рыжий.
— И забыто, — добавил Трехпалый.
— Вот и хорошо, — Блейд с некоторым сожалением заглянул в свою кружку, потом допил клан и потянулся за кувшином. — Теперь — третье условие. Вы должны меня продать, парни.
С полминуты за столом царило ошеломленное молчание.
— Ну, ты даешь. Носач… — протянул Зубастый. — Что ж мы, распоследние дерьмоболы? Ха! Продать тебя сахралтам, еть их в печенку! Да никогда!
— Странное предложение, — согласился Трехпалый. — Почему бы тебе не сойти на берег свободным? Или, если хочешь… — он нерешительно поглядел на капитана.
— Да, — произнес тот. — Если хочешь, оставайся, Носач.
Лысак вдруг усмехнулся и добавил:
— На место Храпуна еще никто не назначен.
— Как же я мог забыть! — Блейд хлопнул себя ладонью по лбу. — Место Храпуна, конечно! — он поднял взгляд на старшину команды «стюардов». — Как по-твоему. Крепыш подойдет?
Лысак кивнул.
— Справный матрос. Я и сам о нем подумывал. Молодой, здоровый и не дурак… совсем не дурак. Если Хозяин не против.
— Не против.
Рыжий, суровый и немногословный, сегодня был на удивление сговорчив. Видно, поступок Блейда тронул его сердце, и мысль о позорной жизни на берегу больше не тяготила старого моряка.
— Тогда — спасибо за ваше предложение, парни, но в этом порту Носач сойдет на берег. Понимаете, люди должны жить с людьми, хадры — с хадрами… И чтобы двурукому Носачу жилось в Териуте полегче, лучше его продать.
— Ты мог бы взять денег, — предложил Трехпалый, ткнув изуродованной рукой в кучку монет на столе. — Пятьдесят или сто золотых нас не разорят. Верно, Хозяин?
Рыжий кивнул с явной неохотой, и Блейд ухмыльнулся. Правда, про себя.
— Не надо, ребята. Я и так принес вам одни убытки и неприятности. Выдайте мне что положено за работу — десять или двадцать монет серебром — и мы в расчете, — он сделал паузу, еще раз перебирая в голове самые убедительные доводы. — Значит, так: вы продадите меня, но не какому-нибудь трудяге, который разводит скот, строит корабли или хозяйничает в каменоломне. Мой господин должен быть человеком богатым и ученым… желательно — престарелым и не скупым… таким, которому нужен хороший охранник. Может быть, не для дела, а похвалиться перед соседями: вот, мол, какой боец провожает меня в баню… или куда тут ходят богатые старики…
Блейд допил вторую кружку прохладного горьковатого клана, вытер губы и вспомнил:
— Да, еще одно. У старика должна быть молодая дочь или наложница. Лучше — две или три. Учтите, это очень важное условие!
Он прижмурил глаза, и воображение нарисовало ему волшебный облик будущего хозяина: эдакий старичок-боровичок с седой бородой до пояса в окружении десятка прелестных девушек на фоне фонтана. Или бассейна. Блейд блаженно вздохнул, сглотнув слюну, длительное воздержание давало себя знать.
— Желательно, чтобы и кухня у него была хорошая, — добавил он.
Трехпалый беззвучно шевелил губами и загибал пальцы — запоминал условия. Богатый, ученый, старый, добрый… С отменной кухней и женщинами… Блейд надеялся, что помощнику хватит пальцев — все-таки, у него их оставалось еще семнадцать.